С сомнением почесал затылок.
– Ничем помочь не могу. Всё по местной моде.
– Господин…
Девушка, похоже, на что-то решилась.
– Да?
– Зачем я вам? Для… Постели?
– Не переживай. Я добрый. Иногда, правда.
Усмехнулся:
– Мойся спокойно. Вылезешь – будем обедать, заодно и поговорим. Но спать с тобой – последнее, что мне от тебя нужно.
Снова улыбнулся, затем вышел из ванны. Уселся было в кресло, но тут подал голос искин:
– Императрица желает с тобой пообщаться, командир.
Вздохнул:
– Никак не может успокоиться. Вредная… Гм… Баба. Ладно. Пусти её. Я к дочери…
…Иллея буквально вломилась в покои и замерла, увидев чужака, играющего с девчушкой. Он
щекотал её, та заливисто смеялась, размахивая ручками.
– Слушаю вас, Иллея.
Подал он голос, не прерывая своего занятия.
– Я бы хотела узнать подробности. И – когда моя телохранительница выйдет из медотсека.
– По поводу подробностей обратитесь к искину. Пока могу сказать, что мы двигаемся к Маарэльским верфям, если вам это что-то говорит. Я планирую их уничтожить. Стай выйдет из регенератора через… Двадцать два часа. Плюс минус десять минут. Перестарался немного. Но у меня не было выхода. Что-то ещё?
Женщина молчала, разглядывая его дочь, и это немного напрягало. Осторожно разжал крохотные пальчики, ухватившие его ладонь, выпрямился. Света тут же подала недовольный голос, и в ней подскочила андронесса, начавшая успокаивать малышку.
– В чём дело?
Илллея едва удержалась, чтобы не вздрогнуть – лёд в его голосе вызывал озноб.
– Пытаюсь найти ваши черты, но ничего не вижу.
– Глаза.
На этот раз слово прозвучало более спокойным.
– И ушки. Они мои. Остальное – от мамы.
– Действительно…
Ответила Иллея.
– А… Ваша нянька? Где она?
Огляделась та по сторонам, не находя новых лиц.
– Приводит себя в порядок. Её продали мне, вытащив из криокапсулы, так что сами понимаете – ей надо вымыться, мне – провести комплекс обязательных прививок, разъяснить её обязанности, поставить кое-какое оборудование…
– Вы не собираетесь её освобождать?
Глаза женщины чуть сузились – Артран славился своей непримиримостью к рабству, а тут… Молодой человек мотнул головой:
– Пока…
Намеренно выделив слово.
– Пока – нет. Пусть немного адаптируется, привыкнет…
– А вернуть на Землю? Не поверю, что координаты планеты для вас тайна!
– Разумеется, нет. Секрет полишинеля.
– Что? Простите?
– Тайна, известная всем. Идиома. Словесный оборот.
– Вот как?
И тут до неё дошло. Женщина замерла:
– Маарэльские корабельные верфи?!
– Они самые. Думаю, ушастым понравится, когда их крупнейшее кораблестроительное производство будет уничтожено…
…От ухмылки Звана Иллее стало страшно…
– В этом нет ни доблести, ни чести!
Иллея резко развернулась и направилась к выходу из рубки.
– Доблести и чести?
Обзорные камеры транслировали груды обломков, пожарища, изуродованные конструкции и тысячи спасательных капсул. Крупнейшие во Вселенной космические верфи прекратили своё существование в результате действий всего лишь одного корабля. С недостижимой дистанции Зван расстреливал орбитальные конструкции из крупнокалиберных туннельных орудий своего линкора. Каждый из снарядов разносил на куски станцию немаленьких размеров. Аграфам было нечего противопоставить спокойному, хладнокровному убийству, которое совершал чужак. Ничем иным то, что творилось, назвать было сложно. И спустя час на месте многокилометрового промышленного комплекса, парившего в атмосфере, было лишь облако металлических и пластиковых останков. Жалкие попытки остановить «Возмездие» со стороны прикрывающего верфи флота, кстати, довольно крупного, способного перемолоть любую человеческую эскадру, линкор оборвал одной, уже знакомой электромагнитной торпедой, выжегшей всю электронику на их бортах. Затем последовал залп сверхмощных орудий, на мгновение сменивших цели с конструкций верфей на массивные корпуса линкоров. Когда аграфские корабли начали исчезать в красочных вспышках, разбрызгиваясь шарами облаков, состоящих из разноцветных искр, Стай отвернулась, что-то неразборчиво пробурчав. Май просто выругалась. Иллея стояла молча. До того момента, пока последняя ажурная конструкция последней верфи не разлетелась стаей бесформенных обломков. Четыре часа непрерывного огня, четыре часа кошмара. К её удивлению, Зван даже не стал убегать, включив трансляцию на широкой волне, благо, слышать было кому. На этот раз чужак изменил своему правилу убивать всех до последнего врагов. Вспыхнула большая голограмма, в которой появилось его лицо. Спокойным, ледяным голосом Михх заговорил: