48. Риса
Все инспекторы по делам несовершеннолетних похожи друг на друга. Вечно усталые, вечно злые — точь-в-точь как беглецы, которых они ловят. Полицейский, приглядывающий за Рисой и Коннором, не исключение. Он сидит спиной к двери в кабинет, в котором их заперли, а снаружи на всякий случай караулят двое охранников. Офицер молча наблюдает за ними, пока его напарник в соседней комнате допрашивает Роланда. Рисе так противно, что даже думать о том, какие мерзости они там могут обсуждать, ей не хочется.
— Человек, которого мы привезли, — спрашивает она, — как он?
— Без понятия, — отвечает полицейский. — Вы же знаете, как в больницах все делается — они рассказывают все только ближайшим родственникам, а вы, думаю, не из их числа.
Риса решает, что спорить ниже ее достоинства. Она инстинктивно ненавидит инспектора просто за то, что он полицейский, и за то, чем он занимается.
— Прикольные носки, — замечает Коннор.
Полицейский не смотрит вниз. Он слишком хорошо обучен, чтобы купиться на такую нехитрую шутку.
— Прикольные уши, — отвечает он. — Ты не будешь против, если я тебя как-нибудь за них оттаскаю?
Рисе известны инспекторы по делам несовершеннолетних двух типов. Тип первый: здоровяк, который любил задирать всех окружающих еще в школе и видит смысл своего существования в том, чтобы добрые старые времена не заканчивались и в настоящем, когда он уже вырос. Тип второй: бывшая жертва тех, кто принадлежит к первому типу, видящий в беглецах лишь забияк, которые обижали его в школьные времена. Они живут ради мести, без конца подбрасывая поленья в ее неугасимое пламя. Забавно, но, став инспекторами, забияки и слабаки получают возможность объединить усилия, чтобы совместно унижать других.
— И что, вам нравится то, чем вы занимаетесь? — спрашивает она инспектора. — Ловить ребят и посылать их на смерть?
Очевидно, полицейскому не впервой слышать эти речи.
— А тебе нравится быть человеком, которому, по мнению всего общества, жить не стоит?
Это жестокое заявление, и цель его сломить Рису, заставить ее замолчать. К сожалению, цель достигнута.
— А мне она не кажется человеком, которому жить не стоит, — вмешивается в разговор Коннор, взяв Рису за руку. — А у тебя есть друзья, которые так считают?
Видно, что полицейского слова Коннора задели, хотя он и не хочет этого показывать.
— Каждому из вас общество дало по пятнадцать лет, чтобы доказать свою значимость, но вам это не удалось. Так не обвиняйте его за то, что делали в жизни одни только глупости.
Риса чувствует, как в душе Коннора вскипает ярость. Чтобы предотвратить взрыв, она изо всех сил сжимает его руку. Через некоторое время Коннор шумно вздыхает и расслабляется — ему удалось совладать с собой.
— Вам не кажется, что стать донором лучше, чем быть беглецом? Вы бы чувствовали себя куда счастливее, чем сейчас.
— Вы так для себя объясняете смысл своей работы? — спрашивает Риса. — Верите в то, что человек будет счастлив, если его разрежут на куски?
— Да, если это так здорово, так надо тогда всех разобрать. Почему бы, кстати, не начать с тебя?
Полицейский злобно смотрит на Коннора, потом, улучив момент, бросает взгляд вниз, чтобы удостовериться, что с носками все в порядке. Увидев это, Коннор ухмыляется.
Риса на мгновение закрывает глаза, стараясь найти хотя бы какие-нибудь признаки того, что ситуация склоняется в их пользу, но ничего не получается. Конечно, она знала, что их могут поймать, когда полетела в больницу вместе с Коннором, — мир за чертой Кладбища был и остается ловушкой, — но полицейские появились слишком быстро, и это странно. Да, они пошли на риск, явившись сюда, но времени на то, чтобы ускользнуть в суматохе после посадки, должно было быть предостаточно. Теперь уже не важно, выживет Адмирал или умрет, — для них с Коннором ничего не изменится. Их отправят на разборку в любом случае. У нее снова отняли надежду на будущее, а когда человеку сначала дают надежду, пусть ненадолго, а потом отнимают, боль от потери усиливается стократ. Лучше уж совсем ни на что не надеяться, чем воспарить в небеса, а потом камнем упасть вниз.
49. Ропанд
У полицейского, допрашивающего Роланда, немного косят глаза, а из подмышек пахнет кислятиной, и даже дезодорант не в состоянии перебить неприятный запах. Произвести на него впечатление так же нелегко, как и на напарника, приглядывающего за Рисой и Коннором в соседней комнате, а у Роланда, в отличие от Коннора, не хватает ума, чтобы одержать над полицейским победу в словесной схватке. Впрочем, это даже хорошо, потому что Роланду дразнить инспектора и не требуется.