Чину претило то, что его втягивали в мир контрабандистов. Такая жизнь была полной противоположностью всему, за что он ратовал дома. Но Чин был должен Бию и понимал, что ему надо дождаться, когда долг будет оплачен, — тогда можно будет найти новую работу. А пока он узнавал много нового о ведении дел в китайском подполье.
Он ездил с Чоном для подстраховки, и вместе они по ночам забирали и доставляли товары, шныряли по улицам в фургоне, сотрясавшемся от гремевших в стереодинамиках песен группы «Инь Цан». Чин никогда не знал, что именно они забирают. Ему просто требовалось помогать Чону: забирать ящики с деревянных палет, относить в фургон, аккуратно ставить друг на друга и отвозить к пункту разгрузки. Иногда за один вечер случалось по две доставки.
Несколько раз Чон подъезжал к холмам возле северокорейской границы и забирал скрывавшихся в сельских домах перебежчиков. Таких они обычно привозили к себе в квартиру, и Чин расспрашивал их о том, что творится в Пхеньяне и Янгдоке. И всякий раз молился, чтобы с его семьей было все в порядке. Он засыпал их вопросами о том, как им удалось перебраться через реку, и по крупицам собирал последнюю информацию о делах на границе. Ему хотелось понять, насколько рискованно было бы для Суджи переправиться в Китай.
Большинство беглецов, что попадались Чину, путешествовали транзитом и полагались на Сержанта в том, что он организует для них водителей и безопасное жилье на территории Китая, чтобы отсюда попасть в другие страны, где они надеялись найти приют. У Сержанта имелась разветвленная сеть людей, помогавших организовывать транспортировку.
Среди китайских «друзей» Сержанта был Жонг — член отделения «Снейкхэд», которое входило в состав китайской группировки, имевшей влияние в Лаосе, Камбодже и даже на севере, в России. Жонг и его парни стояли особняком, поскольку занимались всем: от подделки денег и спиртного до азартных игр, рэкета, продажи и перевозки северокорейских женщин. Они ошивались в караоке-баре под названием «Ночное солнце», расположенном возле рынка Тунхуа.
Сержант подошел к залу караоке номер восемь, постучал в дверь и, чуть выждав, вошел. Комнатка была настолько тесной, что в ней помешались лишь секционный диван с кофейным столиком да висевший над головой дискошар, который отбрасывал на стены световые пятна. Жонг с двумя закадычными друзьями устроил здесь свое логово. Сейчас он сидел между ними на диване, широко расставив ноги и держа мясистыми пальцами запотевший бокал.
— Привет, Жонг, — поздоровался Сержант и метнул на кофейный столик конверт.
— Здорово. Садись, — проговорил Жонг с сильным акцентом, присущим жителям города Чэнду.
Это был человек-броненосец с жесткими колючими волосами, крупными руками и еще более массивным торсом. Двигался он с тяжеловесной прямотой дровосека или мясника и из троих выглядел наиболее устрашающе, хотя ростом был ниже друзей. Жонг зашелся вырвавшимся откуда-то из глубины его бочкоподобной груди влажным кашлем, и все его тело содрогнулось, как автомобиль, который никак не может завестись. Он ударил себя в грудь, сверкнув при этом золотым кольцом на пальце.
Сержант с Чином уселись с одного края углового дивана, обитого коричневым флисом.
— Так значит, ты хотел обсудить бизинес? — спросил Жонг, ввернув английское слово и изобразив при этом корейский акцент.
Сержант откинулся на диване, залез в карман и достал пачку сигарет.
— А ты, мне кажется, заинтересовался. Он зажал сигарету губами, а потом через стол протянул пачку мужчинам, сидевшим рядом с Жонгом.
Но они не прореагировали.
— Как я уже сказал по телефону, — начал Сержант с незажженной сигаретой во рту, — тебе надо взять безбилетных пассажиров на рейсы в Канаду и Америку. Северокорейские перебежчики будут рады оплатить местечко на корабле. Не понимаю, почему ты сразу не ухватился за эту возможность. Что тут может не нравиться? Арифметика простая: чем больше груза, тем больше денег. Особенно такого груза.
— Вы, уроды, думаете, что так вот легко забросить в мой груз «северян»? — проговорил Жонг на ломаном корейском, то и дело вставляя китайские слова.