— Я думала, что никогда тебя не увижу! Думала, что я пропащий человек, — проговорила она, и голос ее дрожал, а по щекам катились слезы.
— Я тоже думал, что потерял тебя. Я так за тебя боялся и беспокоился! Слава богу, что ты жива! — Он снова обнял ее, ласково взял ладонями ее голову и нежно покачал.
В комнате воцарилось ошеломленное молчание. Стоявший в проеме двери и наблюдавший за ними Чжао наконец подал голос:
— Ты ее знаешь? Хорошо знаешь?
Суджа непонимающе посмотрела на Чжао, потом на Чина, и тот, смутившись, быстро заморгал.
— Она друг семьи с родины, очень дорогой друг семьи, — сказал Чин, не сводя глаз с Суджи. — Как ты… Как сюда попали эти девушки?
— Она сбежала из какой-то семьи, — сообщил Чжао.
— Сбежала? — переспросил Чин.
— Сбежавшая невеста.
Услышав это, Чин застыл на месте, и у него в голове, подобно черному цветку, начал раскрываться мрачный подтекст этой фразы. Нет! Пожалуйста!
— Этого не может быть… — пробормотал Чин, оторопело глядя на руку Суджи, ее прекрасную, умелую руку.
Суджа сжалась, узнав китайскую фразу «сбежавшая невеста», и, онемев от стыда, отвернула лицо, хотя все у нее внутри кипело от возмущения, но непробиваемый ком в горле не позволял чувствам выплеснуться наружу.
— В этом как-то замешан Сержант? — спросил Чин у Суджи. Голос его дрожал от сдерживаемых эмоций. — Это сделал он?
— Я не знаю никакого Сержанта.
— Сержант, — повторил Чин. — Я просил его передать тебе сообщение в Пхеньяне. А его человек в итоге привез тебя в Китай?
— Я не получала сообщения от тебя. — Суджа была озадачена. — И я никогда ничего не слышала о Сержанте.
— Тогда как ты сюда попала?
Суджа опустила глаза и сжала губы.
Чин протянул к ней руки и снова обнял девушку.
— Все хорошо. Сейчас ты здесь и ты в безопасности, — сказал он ей на ухо. — Я молил бога, чтобы у нас появилась возможность увидеться снова, и вот ты здесь, и мы вместе.
— Я знаю, в это невозможно поверить. — Суджа улыбнулась сквозь слезы.
Как нереально и насколько поразительно было то, что она смотрела в глаза Чина! С тех пор как Суджа видела его в последний раз, прошло меньше года, но как сильно он изменился! Волосы стали длиннее и лоснились от масла. Над левой бровью, в том месте, где когда-то был огромный синяк, виднелся шрам, и появилось что-то новое в очертании рта. С обеих сторон от него пролегли морщины, придававшие лицу мрачноватый вид. В этом было что-то тревожащее, как если бы кто-кто, вернувшись после длительного путешествия, обнаружил, что в комнатах переставлена мебель, убраны фотографии и любимые безделушки, отчего в доме стало холодно и до странности пусто. Она коснулась его лица. Ее пальцы легонько пробежали по его щеке, как будто это прикосновение могло помочь ей привыкнуть к новому Чину.
— Они сказали, что ты исчезла. Что произошло? — спросил он.
— Я… — Девушка умолкла, осторожно подбирая слова. — Я хотела найти тебя, поэтому встретилась с посредником, который помог мне пересечь границу, но, когда я оказалась в Китае, тот человек, с которым он сотрудничал, передал меня двоим китайцам. Они забрали меня, связали… — Ее ладонь соскользнула с его лица. Чин поднес ее к своим губам, поцеловал, а потом прижал к груди.
— Кто были эти парни? — спросил Чин срывающимся от ярости голосом. — Я докопаюсь до всего! Я заберу тебя отсюда. Только мне нужно переговорить с Чжао. Это недолго, хорошо?
— Хорошо, — ответила она, осторожно переводя взгляд на Чжао.
— Подожди здесь. Я сейчас вернусь. — Чин повернулся, сделал знак Чжао, и они оба вышли из комнаты.
Как только дверь за ними закрылась, Чжао набросился на Чина.
— Что тут происходит? Это твоя девчонка? — зашипел он.
— Да! Да, она была моей девушкой там, дома, и мы искали ее несколько недель!
— Ты знаешь, что к этому моменту она уже несколько месяцев пробыла в Китае…
— Не понял…
— Она больше не твоя девушка.
От этих слов кровь бросилась в голову Чина, и он засверкал глазами:
— Она и есть моя девушка! И теперь я о ней позабочусь. Я поговорю об этом с Сержантом.
— У Сержанта тут нет права голоса. За нее уже заплатили.
— Сержант имеет к этому отношение?
— Нет. Она беглянка и уже обещана одному парню в Гирине. Ее привез Гань — друг Жонга, вместе со второй, худосочной. — Чжао поколебался, затем хриплым голосом добавил: — Они уже проданы.