Нет, единственный выход – записка. Да, это действительно то, что нужно! Джессика оставит записку так, что ее найдут только после того, как она уедет. Она постарается объяснить им, что это к лучшему, и, может быть, они смогут на сей раз понять ее! Может, они увидят это в таком свете, как это представляется ей!
Джессика тут же принялась в уме сочинять послание и мгновенно раскаялась в том, что в прошлом году уделяла написанию сочинений слишком мало времени.
Что же ей все-таки написать? Джессика совсем не хотела кого-то обидеть. Или хотела? Ну может быть, самую малость... Кроме того, это не ее вина, что ей приходится так спешно уезжать. Быть может, ее родные и почувствуют себя несколько виноватыми, по, помимо этого, их надо было убедить в том, что, если Джессика уедет, так будет лучше для всех них, а также для нее самой!
Джессика откинула одеяло и встала с постели. Она набросила на плечи халат и села за стол. Доставая из ящика бумагу и авторучку, она придумывала, что написать. Эту прекрасную бумагу бледно-лилового цвета подарила ей Элизабет на прошлый день рождения.
Нет-нет, она не должна думать о своем дне рождения! Это лишь заставит ее грустить, а Джес вовсе не собиралась предаваться горестным размышлениям. Она также не собиралась думать ни о чем таком, что может заставить ее переменить свое решение.
Главной проблемой для Джессики было то, кому адресовать прощальное письмо. Все члены семьи были одинаково важны для нее. И ей не хотелось выделять ни маму, ни папу. Вели она выберет кого-то одного, то остальные члены семьи могут почувствовать себя ущемленными.
Единственным выходом была Элизабет. Кроме того, только Элизабет могла разобрать ее каракули.
В конечном счете на бумаге оказалось следующее:
«Дорогая Лиз!
К тому времени, как ты прочитаешь эти строки, я буду уже очень далеко. Мне очень жаль, если мой отъезд причинит тебе сильную боль, но так, в конце концов, будет лучше для всех нас! Существует много причин, по которым я уезжаю. И в этом нет твоей вины. Ты не можешь мне уже ничем помочь. Ты, Лиз, очень хорошая. Просто для всех вас вообще будет лучше забыть про то, что я когда-то существовала на свете. Я доставляла всем вам одни лишь неприятности. Я не хочу сказать, что забуду о вас. Я буду постоянно думать о вас, начиная с той минуты, когда сяду в автобус, который отвезет меня в мой новый дом.
Я люблю тебя, Лиз! И я надеюсь, что ты передашь папе и маме, что я их тоже очень люблю, и Стива, хотя я знаю, как он меня ненавидит. Когда-нибудь я вернусь, я обещаю тебе, но это будет не скоро. Пожалуйста, не пытайтесь отыскать меня! Я так решила. Простите меня за все неприятности, которые я когда-либо вам причинила.
Все еще любящая тебя твоя сестра Джессика».
Джессика отложила ручку и вытерла навернувшиеся на глаза слезы. Она перечитала письмо, и вдруг ее осенила мысль. Джес снова взяла ручку и дописала:
«P.S. Оставляю тебе мои новые джинсы. Мне кажется, что они меня немного полнят».
Джессика аккуратно сложила свое послание и запечатала его в конверт, который в комплекте прилагался к этой бумаге. Она разглаживала его до тех пор, пока он не стал просто идеально гладким.
Вдруг раздался стук в дверь, и в комнату влетела Элизабет. Джессика быстро спрятала конверт в книгу.
– Джес, помоги мне, пожалуйста! – в отчаянии произнесла Лиз. – Я опаздываю, и мне позарез нужен твой зеленый шарфик!
Джессика взглянула на сестру. Элизабет была одета как преуспевающий репортер – великолепно сшитый горчичного цвета костюм сидел на ней просто потрясающе!
Джессика достала с полки шарфик и подошла к надежде американской журналистики. Обмотав шарфик вокруг шеи Элизабет, она отошла, чтобы взглянуть на сестру.
– Как я выгляжу? – улыбаясь, спросила Элизабет.
Джессика с трудом сдерживала слезы. Она подошла к сестре и обняла ее так, что та чуть не задохнулась.
– Замечательно! Просто замечательно! – пробормотала Джессика.
– Эй! – Лиз отодвинулась и заметила, что Джес плачет. – Я знала, что хорошо сегодня выгляжу, но никак не могла предположить, что это доведет тебя до слез! Что случилось?
– Ничего! – Джессика вытерла слезы тыльной стороной ладони и повернулась так, чтобы сестра не видела ее лица.
Она притворилась, что занята наведением порядка в шкафу, что само по себе уже было абсурдным.
– Я просто очень глупая... Я так горжусь тобой, Элизабет, правда!