олос у него оказался высоковатый и надтреснутый. Подружка-Лютичка называла такие голоса презрительно: "козлетон".
— Здравствуйте, — смотрела я прямо перед собой, на заплетённую в тонкую косичку рыжеватую бороду келаря. — Мне нужно получить постельное бельё и деньги, — я судорожно вдохнула, но всё же продолжила. — Господин Рикардо Сфорца сказал, что это выдаётся всем учащимся.
— Да... правильно говорил... — задумчиво произнёс мужчина. — Но всё это уже выдали всем учащимся под присмотром лично господина Сфорца. — Так что либо вы по своей рассеянности потеряли то, что вам выдали, — на этом месте келарь сделал паузу и с недоверием поглядел на Вадима. — Либо вы выдаёте себя за кого-то другого.
И сложил руки на животе.
— Как это "выдаём себя за другого"? — несколько растерялась я. — Я точно есть в списках, и меня не было когда я все приходили...
— Госпожа — веско произнёс мужчина, — у меня всё записано. И лист выдачи говорит о том, что все — с нажимом произнёс келарь — учащиеся получили как денежное довольствие, так и вещевое.
— Но... я... — я беспомощно переводила взгляд с Вадима на господина келаря.
Как же так! Получается, мне придётся спать на голом тюфяке? Ужас!
На глаза навернулись непрошенные слёзы.
— Но... — всхлипнула я, и мужчина меня перебил.
— Ой, — он досадливо поморщился. — Только не надо разводить тут сырость. Вот гляди, — он ушёл вглубь кабинета и вернулся с несколькими листами пергамента — вот список вновь поступивших учащихся, вот столбик где я отмечаю денежное довольствие, вот — он провёл для наглядности пальцем левой руки по колонке — столбик для отметок вещевого довольствия. Как видишь — везде стоят росписи, следовательно — все всё получили.
Я выпучив глаза искала себя в столбике с неразборчиво написанными фамилиями и не находила.
— Вот тут странно, — раздался голос Вадима прямо у меня над правым ухом, и его палец тыкнул куда-то в нижнюю часть пергаментного листа. — Получается, ученик получил деньги и не взял постельное бельё.
— Где? — мужчина повернул лист к себе и близоруко поднёс к самым глазам.
— Четвёртая строчка снизу, господин келарь, — пояснил парень и успокаивающе провёл ладонью мне по плечу.
— Сорко Важек... деньги... нет, не то... А! — видимо, ключарь нашёл-таки указанную четвёртую снизу строчку. — Всеволодова... деньги... а бельё, действительно, не расписалась! — он, прищурившись, посмотрел поверх листа. — Значит, ты — Всеволодова?
Я судорожно кивнула.
— Вроде постройнее была, когда успела отъесться... — пробормотал он, одновременно уходя в недра комнаты.
Некоторое время мы слышали только шуршание бумаги и скрип чего-то деревянного. Наконец, мужчина появился опять, неся подмышкой завёрнутый в дешёвую бумагу и перевязанный бечёвой свёрток. В другой руке он держал маленькую походную чернильницу-непроливайку и гусиное перо.
— Держи, — келарь сунул свёрток в руки Вадиму, а мне — гусиное пёрышко. — Распишись, — он двумя руками растянул пергамент, умудряясь при этом ещё и не ронять чернильницу.
Немного суетясь, я потыкала пером в чернильницу, и, с жаром молясь Предкам, поспешила вывести "К. Всеволодова".
— Всё? — спросил ключарь и без предупреждения развернул лист, сравнивая подписи. — Всё! За остальным явитесь завтра.
И без предупреждения захлопнул дверь.
— Ты что-нибудь понял? — спросила я у Вадима, когда мы шли обратно к спальням.
— Только то, что твои "деньги" кто-то прикарманил себе. И расписался за тебя.
Парень не отдал мне свёрток с бельём, и сейчас шёл, прижимая его к груди.
— Ага. А я — без денег сиди, — я попробовала недовольно сложить руки на груди, но быстро выяснила, что так становится жутко неудобно идти. Руки пришлось опусить.
— Да не переживай ты так, — Вадим с участием посмотрел на меня. — Это же не настоящие деньги, а местные — значит как выдали одному, так выдадут тебе ещё столько же. — Он пожал плечами, демонстрируя своё отношение к обсуждаемому предмету. — Ну, подумаешь, кто-то в ведомости расписался. Придём, скажем куратору — пусть он и разбирается. Самое главное — постельное бельё ты получила, а в столовой кормят бесплатно. Что ещё для счастья нужно?
Я с досадой посмотрела на форменную куртку стражника южных крепостей. Сейчас мы как раз поднимались по лестнице. И из всего парня перед глазами шла именно филейная часть, спорить с которой я считала делом лишённым всякого смысла.
— Ещё для счастья будут нужны тетради и перья с чернилами. А господин Рикардо говорил, что всё это учащиеся сами приобретут в мастерских за местные деньги, — сердито сказала я Вадиму, когда мы оказались на знакомом мне этаже спального крыла.
— Ой, подумаешь, проблема, — поморщился парень. — Мы с Ольхом тебе купим. Уж не обеднеем от пары тетрадок и пучка перьев.
Я открыла рот для возражений, но бывший стражник меня перебил:
— И вообще, кончай спорить — мы уже подошли к спальням. Всем на свете знать это необязательно, — он остановился перед дверью спального крыла и внимательно посмотрел на меня. — Сейчас ты быстренько застилаешь себе постель, потом я с тобой иду искать куратора — надо ему об этом сказать как можно раньше. А потом — делай что хочешь. Поняла?
— Поняла, — вздохнула я. — Давай уже заходить.
Спальня встретила нас тишиной. Голос соседки еле слышно доносился из туалетной комнаты, Ольх с мечтательным видом лежал на застеленной кровати и смотрел в потолок. За стенкой изредка раздавался взрыв хохота — видимо, там рассказывали смешные истории.
Всё время, пока я застилала кровать, Вадим стоял над душой и неодобрительно глядел на меня.
— Ну ты и копуша! — он объявил мне с недовольным лицом. — За то время, пока ты одну застелила, я бы три застелил.
— А Ольх? — мне было неприятно слышать такое. Хотелось сказать что-нибудь такое, что показало бы что и он не является совершенством.
— Ольх? — мрачно переспросил друг. — Ольх за это время справился бы с шестью.
Я недоверчиво переводила взгляд с одного парня на другого. Может Вадим шутит так? Но, всё же, решила не развивать данную тему — мне ещё куратору доказывать, что я не верблюд, так что лучше поберечь желание спорить.
— Пойдём? — уже стоя в дверях, я обернулась. — Нам ещё господина Сфорца искать.
Товарищ всё так же стоял рядом с кроватью Ольха, Ольх всё так же с блаженным видом смотрел в потолок.
— Пойдём, — согласился Вадим. — Вот сейчас поговорим с господином всезнайкой и пойдём к куратору. Иначе мы здесь его год можем сами искать и не найти.
Я озадаченно посмотрела сначала на одного парня, потом на другого.
Тут Ольх перестал с довольным видом пялиться вникуда, заметил стоявшего рядом с его койкой Вадима и, привстав на локте, поинтересовался:
— О, вы уже тут? Успешно сходили?
Мимо меня в комнату просочилась Левкоя, замотанная в большущее полотенце. Парни, как по команде, дружно уставились в дальний угол, где продолжили тихо-тихо переговариваться. Девушка, ничуть не смущаясь присутствия мужчин, начала быстро одеваться.
— Эм... Ты не стесняешься переодеваться при них? — от удивления у меня открылся рот.
— Нет, — пожала плечиками Левкоя. — Если они попробуют подглядеть, то у них ещё час будут слезиться глаза.
Я с недоумением посмотрела на неё.
— У меня дар родства с водой, — просто пояснила соседка.
Действительно, это вполне всё объясняло. Родственница воды могла попросить стихию сделать всё, что угодно. Захочет — замёрзшее озеро в мороз будет таким же тёплым, как парное молоко. Или наоборот — приморозит бурную речку в жаркий летний полдень. А уж договориться с водой внутри человека — запросто.
Пока девушка торопливо заплетала на глазах высохшие волосы, я размышляла. Действительно, с таким даром устроить только слезотечение — было весьма человечно. Может ведь и вовсе зрения лишить.
Наконец, платье было одето, а коса — заплетена.
— Всё, я побежала! — торопливо проговорила Левкоя, закидывая не понадобившиеся шпильки и ленты в свой дорожный мешок.
Наскоро затянув горловину мешка, она затолкала его под кровать и протиснулась мимо меня на выход.
— Ани, радуйся: идти никуда не придётся, — с улыбкой заявил Вадим, как только развернулся лицом ко мне. — Господин куратор сам идёт сюда, — и расслабленно разлёгся у себя на кровати.
— Пожалуй, я пойду прогуляюсь, — загадочно сообщил Ольх и тоже вышел из комнаты.
Решив, что в ногах правды нет, я присела на краешек своей кровати.
— Вадим? — позвала я друга.
— Что?
Парень скосил на меня глаз, ленясь повернуть голову целиком.
— Ты специально стоял и ждал, пока Ольх тебя заметит?
— Ага, — Вадим устроился поудобнее и принялся разглядывать потолок над своей кроватью. — Ольх жутко не любит когда его отвлекают от процесса подглядывания за девушками. А мне как-то не хочется получить куском кирпича в голову...
— То есть? — я во все глаза смотрела на бывшего стражника. Парень явно наслаждался вниманием, рассказывая секрет друга нарочито медленно.
— Ну, вот как-то так... — Вадим перевернулся на живот, улёгшись на подушку сверху. — Он же не только приказать открыться дверям может, он ещё и подглядеть в состоянии.
Я затаив дыхание слушала.
— Один раз он договорился с кристаллом дальней связи и показал что видит один из дверных гвоздей в женской мыльне, — и замолк.
— И что, видно было? — не выдержала я.
— Ну... — Вадим ещё немного потянул паузу, наслаждаясь вниманием, после чего быстро протараторил, уворачиваясь от подушки,