Выбежав за ворота, парни перешли на шаг: в ярком свете луны на дороге была отчётливо видна большая тёмная куча, очертаниями похожая на человека. Над дорогой раздавались раскатистые рулады — девушка храпела.
Когда между друзьями и Костяникой оставалось не больше пары шагов, луна нырнула в неожиданно плотную тучу, так что буквально за пару мгновений на дорогу опустилась плотная темнота.
— Стой, — внезапно сказал Вадим.
Его чувство опасности подсказало: рядом был кто-то, кого переполняло желание убивать.
Луна опять выглянула из-за туч и осветила дорогу. На дороге, заслоняя лежащую девушку от парней, стоял огромный белый волк. И он недвусмысленно скалил клыки.
— Ты защищаешь её от нас? — не шевелясь, спросил Ольх.
Зверь неподвижно сидел на дороге. Хотя Вадиму почудилось, что в глазах у животного мелькнул огонёк совершенно человечьей заинтересованности.
— Мы её друзья. Мы хотим ей помочь, — Ольх продолжал уговаривать волка так, как будто он мог понимать людскую речь.
Выражение морды зверя неуловимо изменилось. Теперь это было не обещание больших проблем, а что-то сродни горькой, недоверчивой усмешки битого жизнью бывшего каторжанина — про которого можно сказать, что благополучие он заработал не благодаря, а вопреки ударам судьбы.
"Поклянись".
Вадим ошалело взглянул на товарища — может, ему только померещился низкий и хриплый голос? Но Ольх примерно с тем же выражением лица смотрел на друга. Значит, не показалось.
"Кровью", — уточнил голос в голове.
Ольх глубоко вдохнул, как перед прыжком в воду, и на одном дыхании прочитал древнюю формулу клятвы. Вадим отстал совсем чуть-чуть, так что завершающее "клянусь" парни произнесли почти вместе.
"Ладно".
Луна в очередной раз спряталась в тучке, погрузив дорогу во тьму. Когда через несколько ударов сердца лунный свет опять озарил окрестности, на дороге стояли ещё два зверя.
Эти волки были тоже крупными, хотя и помельче серебристого. Тот из животных, который был поближе к Ольху, держал в зубах какой-то свёрток.
"Возьми", — беззвучно произнёс всё тот же хриплый голос. — "Маленькой сестре понадобится".
Волк, державший подарок, ухмыльнулся и разжал пасть. Свёрток упал точно на ногу бывшему стражнику, гулко звякнув.
— Ммм... — слабо дёрнувшись, сдавленно промычал Ольх. — Спасибо.
"Вам нужно спешить", — голос оборвал вежливые расшаркивания.
Серебристый вожак отвернулся от парней и лёгким движением шеи закинул спящую девушку себе на спину.
Со стороны это выглядело чудовищно — для выполнения этого манёвра волк ухватил куртку Костяники почти на уровне груди — ближе к шее.
Парни одновременно потянулись к оружию. Ольх, смотревший на действо немного под углом, сам разглядел то, как неудобно была вывернута шея вожака, и, спохватившись, остановил руку на полдвижении. Серебристый волк поступался собственным удобством ради безопасности и здоровья девушки.
Вадим, не имевший возможности всё это разглядеть, безотчётно потянулся к висевшему на поясе кинжалу, и был остановлен предупредительным рычанием второго волка.
"Я видел и оценил", — в этот раз в беззвучных словах в голове чувствовался привкус похвалы. — "Садитесь и держитесь, а то вас понесут так же".
На мордах у волков было написано снисхождение к глупым и слабым человекам. Как только звери почувствовали вес людей на себе, так сразу же сорвались с места.
— Что-то вы оба подозрительно скривились, — я вставила замечание в образовавшуюся паузу.
— Ты правда считаешь, что скачка верхом на волке может быть приятной? — иронично заметил Вадим.
Я пожала плечами.
— Не знаю, по мне — так на волке удобнее, да и падать, в случае чего, ближе. Лёг, руками за шею держишься, коленями — за бока. И попа потом не болит.
Парни одновременно скривились:
— Зато болит кое-что другое, — ответил старший. — Хотя, надо признать: трясёт гораздо меньше, чем на лошади.
Рассказчик Ольх замолчал, а Вадим не стал продолжать прерванный рассказ.