Я сделала вид, что смутилась и поэтому замолчала. Не нравился мне этот старик, ой, не нравился. Что-то в нём меня настораживало, только я пока не могла сказать что: жесты, походка или несоответствие общей дряхлости и пронзительной цепкости взгляда?
- Да-а? – старец пошамкал губами и неопределённо помахал рукой в воздухе. – Джу, тогда найди достославного Салим-пашу и передай ему, что басилевс распорядился доставить всех – он сделал упор голосом на слово «всех» - братьев госпожи в тронный зал через четверть часа.
Молодой писарь пробормотал что-то неразборчивое и начал пятиться задом к двери.
- Джу, через четверть часа – это не от момента как ты сказал, а от прямо сейчас. – сварливо уточнил визирь, и секретарь стрелой вылетел в коридор. – И дверь закрой!
Хлопок двери произвёл буквально целительное действие на старца. Только что это была ходячая развалина, а теперь передо мной стоял пусть не молодой, но весьма крепкий мужчина.
- А теперь давай поговорим серьёзно. – голос у визиря тоже изменился.
- Присаживайтесь, пожалуйста. – я показала рукой в сторону кресел, стоявших рядом со столиком с закусками.
Вообще, внимание человека – вещь удивительная. Казалось бы, меньше получаса назад я выпроводила служанок, помогавших мне сполоснуться с дороги, и разглядывала выделенные мне покои, а вот! Тогда я увидела только фрукты на столике, а то, что рядом располагалась пара удобных кресел – не заметила. Я бы сказала, что обнаружила, что это именно кресла только тогда, когда басилевс меня посадил на одно из них.
- Как тебя зовут, дитя?
- К… Костяника. – ответила я, чуть запнувшись.
Опять это заикание! Кажется, оно появляется тогда, когда я боюсь отвечать…
- Так вот, Костяника, не только мнение басилевса определяет жизнь дворца. Как ты думаешь, сколько чиновных мужей рады получить над собой басилиссу – дикарку без роду-племени?
- Давайте поставим вопрос по-другому… - взгляд мой упирался в мои руки. – Хочет ли, как вы сказали, дикарка без роду-племени быть басилиссой?
Я с вызовом посмотрела на визиря, с удивлением обнаружив в его взгляде что-то похожее на одобрение.
- А что, северянка не хочет быть правительницей целой империи? – с усмешкой уточнил он.
О, меня повысили – была дикаркой, стала северянкой… Значит, я на правильном пути: наживать врагов прямо сразу, в первый час нахождения во дворце – смертельно глупое занятие. А этот мужчина умён и хитёр, раз дожил до седины.
- Северянка хочет вернуться целой и невредимой, с целыми и невредимыми братьями. – подавив вздох сожаления, ответила я. – А империи ей без надобности.
- Весьма похвальное отношение к трону чужой страны. – покивал визирь. – Хоть, откровенно говоря, я и не вижу для тебя возможности избежать чести быть басилиссой.
- Почему? – я удивлённо посмотрела на него.
Чего-то я не понимаю. Он тут всех выгнал, почти в нарушение прямого приказа басилевса сидит, со мной разговаривает, подводя к мысли, что мне не рады… И не видит выхода?! Да быть такого не может!!
- Потому что басилевс милостью Единого наделён даром распознавать души людей и давать каждому дело по душе и по силам. Если он увидел, что ты достойна быть правительницей – он скорее половину империи перевешает, чем отпустит тебя.
А… что… почему?.. Ведь Дана, отправляя меня за Тисом, явно говорила, что я смогу вернуться…
- Деточка, неужели ты до сих пор надеялась сбежать из-под венца в последний момент? – мужчина с жалостью посмотрел на меня.
- Да я вообще не собиралась ни за кого замуж! Мне и одного мужа хватило за глаза и за уши! – неожиданно для себя прокричала я и, почти сразу опомнившись, склонила голову. – Простите мне мою несдержанность, старче.
- Прощаю. И только потому, что мать моя была северянка и, к счастью для тебя, я знаю ваши способы вежливой просьбы.
Визирь смотрел на меня с некоторой досадой.
Ну да, одно дело вести государственные разговоры с дамой, у которой не нервы – корабельные канаты, а другое – с соплюшкой, которая сама едва не бьется в истерике.