Мы оба рассмеялись. Потом — пауза.
— Инна… — я посмотрел ей в глаза. — Ты для меня… не просто сестра-хозяйка с красивыми глазами и руками.
— Знаю.
— Я вернусь. Сделаю нормальную мебель, какой ни у кого не будет. С тебя нормальные портьеры на окно. Только без фиолетовых орхидей. Ненавижу.
— Согласна. Возьму с медведями.
— Слушай, а хочешь вместе пойдем выбирать?
— Хочу!
Подъехал автобус. Водитель открыл двери, загудел мотор. Люди зашевелились. Инна бросила взгляд на салон, потом — на меня.
— Ладно, невеста. Жди. Я не потеряюсь.
— Я тоже. Я… теперь с тобой… жених.
Она коротко поцеловала меня в щёку — почти по-домашнему. Повернулась, забралась в салон. Из окна — улыбка. Машет мне, и я машу в ответ. Автобус тронулся. А я остался стоять на остановке.
Ветер шевелил край моей гимнастёрки. А в груди — не пустота. Тепло. И точка в пространстве, куда теперь хотелось возвращаться.
Я аккуратно взял в руки выписку из истории болезни, справку формы №17 и командировочное предписание. Начальник отделения, капитан медицинской службы, приложил к документам рекомендации — освобождение от нарядов на неделю и направление в санчасть части для долечивания.
— Борисенок, ты как до Витебска добираться собрался? — спросил он, закручивая колпачок авторучки.
Я потрогал пальцами три хрустящих рубля суточных.
— Пешком до аэропорта, товарищ капитан. Разомнусь немного.
Капитан хмыкнул:
— С твоим диагнозом — это оригинально. Дойдёшь до первого гаишника — тебя обратно на «скорой» привезут.
В коридоре у окошка комендатуры уже выстроилась очередь таких же, как я — выписывающихся «долечиваться». Когда подошла моя очередь, я с удивлением увидел, что документы принимает не привычный старшина с вечно недовольным лицом, а девушка в форме с погонами прапорщика.
— Ефрейтор Борисенок? — она подняла на меня глаза. Карие, с золотистыми крапинками. — Вы же в Витебск?
— Так точно, товарищ прапорщик.
— Вы что, и правда собрались пешком? — она вдруг улыбнулась, и в уголках её глаз собрались смешные лучики. — Через пятнадцать минут от КПП отходит служебный автобус. Маршрут как раз через штаб округа в аэропорт.
Я невольно покосился на часы — «Полёт», подарок отца на мое восемнадцатилетие.
— Я, может, не положено…
— Вам как раз положено, — она понизила голос, — по приказу №120. Раненые с выпиской имеют приоритет.
Автобус ПАЗ-672, выкрашенный в защитный цвет, уже стоял у КПП, выпуская сизый дымок из выхлопной трубы. Водитель — ефрейтор как и я, но с петлицами автомобильных войск — лениво курил, прислонившись к борту.
— Садись, ефрейтор, места хватит, — буркнул он, увидев мои документы.
Салон пахло бензином, табаком и чем-то ещё — возможно, дезинфекцией. Я устроился у окна, положив РД на соседнее сиденье. Через минуту в автобус вошла та самая девушка-прапорщик, сбросила пилотку на колени и вздохнула:
— Уф, еле успела.
— Вы… тоже едете?
— В отпуск. До Орши, — она достала из сумки книгу. — А вы в часть?
— В полк ВДВ.
Автобус дёрнулся и заурчал, выезжая на проспект. За окном проплывали незнакомые места — парк с уже жёлтыми клёнами, стройка, раздолбанные троллейбусы на перекрёстке.
— Первый раз летите? — она отложила книгу.
— На «Аэрофлоте» — да, а так у меня 11 прыжков.
— Не бойтесь, это надёжная машина. Летала на практике из Витебска в Ленинград.
Я вдруг осознал, что разговариваю с девушкой, как со старым знакомым.
Аэропорт «Минск-1» встретил нас сизым дымком из труб буфета. Девушка — она представилась Ольгой — помогла найти военную кассу.
— Ваш рейс через сорок минут, — сказала она, глядя на расписание. — Успеете?
Я кивнул.
— Спасибо. За всё.
— Не за что. Выздоравливайте, ефрейтор.
Когда я поднимался по трапу Ан-24, то обернулся. Она стояла у окна терминала и махала мне рукой.
А через два часа, самолёт уже заходил на посадку в Витебске.
Ан-24 тряхнуло на посадке, и я невольно вцепился в подлокотник. За иллюминатором проплыли пожухлые берёзы аэродрома «Витебск-Северный».
Здание аэропорта — бетонная коробка с выцветшей вывеской. У сержант в комбинезоне авиатехника лениво ковырялся спичкой в зубах.
— В часть? — Он кивнул на грузовик ЗИЛ-130. — Садись, через двадцать минут как раз в Улановичи поедем.
В кузове пахло соляркой и картошкой — видимо, машина загружалась на аэродромной базе. Я пристроился на деревянной лавке рядом с мешками, подложив РД под спину.
ЗИЛок выбрался на трассу, и Витебск начал медленно растворяться в осенней дымке.