— Ты… як ты?.. (Ты… как ты?..)
— Всё в полном порядке. Я ещё тут. У деда. Шьём туфли для всей округи.
—(смеётся искренне, от души) Ты шутишь?
— Не совсем. Тут образовалась настоящая очередь. Вторая пятёрка уже пошла.
— Боже мой… Ты там настоящий дом моды устроил, как в Париже!
— А ты как дела? Как сама?
— Где? В госпитале дела идут своим чередом. Дежурство… слегка утомляет душу. И люди порой попадаются безнадёжно тупые. И чайник вчера опять предательски сломался.
— Ты волновалась за меня, я это чувствую. Поэтому и решил позвонить.
—(пауза, голос становится тише и нежнее) Спасибо тебе… Ты сейчас сказал — и мне сразу стало легче на душе.
— Это значит, что я всё делаю правильно, душа моя.
—(улыбается, и эта улыбка чувствуется даже сквозь телефонный провод) Помогай деду дальше, а я буду терпеливо ждать…
Мы помолчали несколько мгновений. Просто слушали дыхание друг друга через сотни километров. И этого было вполне достаточно для счастья. Когда я вышел с почты — небо показалось значительно ярче и синее. Как будто поделился с кем-то душевным теплом — и самому стало намного теплее.
Дома меня ждал дед с новой хитроумной выкройкой, бабушка — с миской свежих хрустящих огурцов, а за забором уже терпеливо стояли две новые потенциальные клиентки. Но внутри царило удивительное спокойствие. Потому что в далёком Минске тоже кто-то вздохнул с облегчением — и стало легче жить.
Щедрое солнце великолепно светит сквозь густую крону старой яблони. На лавке под раскидистой вишней — таз с прозрачной водой, деревянный табурет с треснувшим зеркальцем, тазик с пемзой для педикюра. На заборе — торжественно сушатся накрахмаленные фартуки. А под навесом у дедовой мастерской — настоящий аншлаг, как в театре в день премьеры. Наташа, Маша, Таня, Валя — каждая явилась с мешочком, коробочкой, или как минимум с парадными носками в руках. Бабушка командует с высоты крыльца, как опытный режиссёр:
— Першая Наташа, бо яна — аснова эксперыменту. Астатнія — у чарзе, як у краме за кардамонам. (Первая Наташа, потому что она — основа эксперимента. Остальные — в очереди, как в магазине за кардамоном.)
Дед величественно восседает у двери мастерской, в рабочем фартуке и с маленьким молоточком в натруженных руках.
— Глядзіце, дзяўчаты! Памятаеце — гэта не танкеткі з «Берліна моднага». Гэта — ручная праца. І каб у балота не лезлі! (Смотрите, девочки! Помните — это не танкетки из «Модного Берлина». Это — ручная работа. И чтобы в болото не лезли!)
Я стою с иголкой в зубах и парой свежеизготовленных туфель в руках. На табурете сидит Наташа. Осторожно, словно хрустальную туфельку Золушки, надевает обновку.
Повисла торжественная тишина. Один осторожный шаг. Второй, более уверенный.
— Ой… як яно… мякка! Як нібы босая — але ў Венецыі! (Ой… как оно… мягко! Как будто босая — но в Венеции!)
Все дружно захлопали в ладоши. Кто-то восхищённо посвистел.
— Я хачу з раменьчыкам! (Я хочу с ремешком!)
— А мне — з банцікам, але шаўковым! (А мне — с бантиком, но шёлковым!)
— А можна — чорныя, але з кветкай? (А можно — чёрные, но с цветочком?)
— Супакойцеся! (Успокойтесь!) — бабка властно подняла руку. — Майстар не з пластыку, а з косці і сэрца! (Мастер не из пластика, а из кости и сердца!)
Я присел на ступеньку крыльца. Дед торжественно подаёт мне целую стопку тщательно вырезанных шаблонов.
— Ну, што, дызайнер? (Ну, что, дизайнер?)
— Чую сябе як у Парыжы. (Чувствую себя как в Париже.)
— Парыж Парыжам, а ў нас тут галоўнае — каб ножка дзяўчыны гучала, як птушка ў маі. І каб дзяўчына — ганарылася, што туфлі не з цэху, а з душы. (Париж Парижем, а у нас тут главное — чтобы ножка девушки звучала, как птичка в мае. И чтобы девушка — гордилась, что туфли не из цеха, а из души.)
Я понимающе киваю. Девушки заливисто смеются, примеряют, кружатся в импровизированном танце. А я смотрю на это представление — и остро понимаю: пусть даже временно, но я здесь действительно нужен.
«Друг» тихо шепчет в ухе:
— Уровень эмоциональной связи с данной местностью: аномально высокий.
— Количество заявок на изготовление обуви: 7 и продолжает расти.
— Запросы на нестандартные дизайнерские решения: 3.
— Серьёзный вопрос: ты уверен, что не хочешь остаться здесь навсегда?
— Нет. Но хочу запомнить каждую из этих драгоценных минут.
Девушки разошлись лишь под вечер, но их звонкий смех всё ещё витает в тёплом воздухе. Я сижу на ступеньках. Дед рядом. Неспешно курит. Молчит, погружённый в свои мысли.