— Раиса Аркадьевна, скажите, где у вас солнце бывает чаще — утром и вечером?
Она приподняла бровь:
— Восточные окна. Почему?
— Потому что мы поставим здесь панорамную кровать-коляску. С регулировкой. Чтобы солнечные ванны — без усилий.
— И с тюлью. Я не люблю прямой свет.
— Учтём. Рекомендую вместо тюля качественные солнцезащитные очки. Снижение спазма начнётся не с укола, а с правильной среды.
Она вздохнула, но губы её тронула тень улыбки. Инна смотрела на меня, прижав ладони к губам.
Я встал, прошёл по комнате:
— Дверные проёмы — узкие. Надо расширять. Пройдёт между кухней и коридором инвалидная рама — с поворотом?
— Нет, — сказала Инна. — Я всегда поднимаю её и тащу задом.
— С этим — покончим.
— Рекомендую адаптацию: замена порогов, расширение проёма на 12 см, установка скользящих петель.
— Сборка кровати начата. План готов. Примерное время завершения — 3 дня.
Я сел рядом, взял руку Раисы Аркадьевны. Тёплая, хрупкая.
— Мы не будем обещать невозможное. Но стабильность, ремиссию, уверенность и минимум боли — да.
— А откуда вы такой?
— Оттуда, где никто не уходит в туман, если это можно предотвратить.
Она кивнула. Медленно. Как человек, который услышал больше, чем сказано.
Инна стояла у дверного косяка. Глаза — блестели.
— Ты… это всё серьёзно?
Я кивнул.
— Да. И уже начал.
— Отметка сделана. Начата операция «Светлый Дом».
— Цель: восстановление качества жизни объекта «Р. А. Сафронова».
— Мотивация: человеческая.
Вечером в пятницу, я и она снова вдвоем едем к Инне домой. Мы вышли из трамвая, прошли под ветвями уже почти голых деревьев. Холодный воздух щекотал нос. Осень в Минске — не разу не Африка. В подъезде — пахло, не как в прошлый раз… иначе.
Инна морщит нос, нюхая воздух:
— Кошачья моча исчезла?
Я усмехаюсь, думая про себя:
— Не исчезла. Просто «Птичка» дважды проскакала по этажам и разбрызгала репеллент с запахом хищника.
Коты — не глупее людей. Побоялись конкуренции.
Раиса Аркадьевна была, как и ожидалось — в своей комнате — уже в пижаме, в руке уверенно держит газету.
Кивает сдержанно:
— Проходите. Я тут вас уже заждались.
Я ставлю на пол два свёртка, раздеваюсь и сразу начинаю собирать подставку под обувь из авиационной фанеры, которая складывается и раскладывается без гвоздей и шурупов — на пазах, как детский конструктор.
Инна помогает, хихикает:
— Тебя надо срочно клонировать.
— Тебе меня одного мало? Я могу прибавить обороты…
Второй свёрток — вешалка настенная, с хитрой системой раздвижных крюков.
Лёгкая, но прочная. Под пальто, сумки и даже ключей.
В коридоре стало заметно просторнее.
Теперь они вдвоём могли пройти, не прижимаясь к стенке и не наступая на тапки.
Раиса оценивает краем глаза через дверной проем. Не комментирует. Но кивает.
После апгрейда коридора, Инна на кухне достала судки с едой. Я достал из кармана список: диета с учётом диагноза. Противовоспалительное питание, минимум соли, дробное кормление, лёгкие белки, теплосберегающий режим блюд.
— Вот, завтра сделаю специальный омлет с брокколи. А сегодня — гречка, тушёная индейка и немного кураги на десерт.
— Ты где взял брокколи Костя?
— В ботаническом саду…
— Откуда они там?
— Один чел, пишет диссертацию, я ему кое чем помог, а он взамен будет выращивать овощ и делиться урожаем.
На этом вопросы заканчиваются и Инна уходит кормить маму. Та принимает еду сдержанно, но ест спокойно. Ни тени раздражения. Даже просит тёплой воды.
— Мягче стало. — признаётся она. — Не колет зубы. И… не такая горечь.
Я улыбаюсь.
— Это только начало. Мы тут всё перепишем. На чистовик.
Комната у Инны маленькая. Но тёплая. Мы легли, не зажигая свет. Под одним одеялом. Лицом к лицу. Без слов.
Инна шепчет:
— Устала. Но так хорошо…
— А завтра будет ещё лучше.
— С тобой — да.
Она уже засыпает, когда добавляет:
— Спасибо тебе за всё. И за маму — особенно.
Я не отвечаю. Просто глажу её по волосам. Тихо. Медленно.
А в соседней комнате Раиса Аркадьевна не спит. Лежит в темноте. Слушает. И думает. Не о своей боли, и не о болезни. А о том, как в ее дом вошёл человек… Который не спрашивал разрешения на заботу. Просто проявил ее, и не останавливается.
Утром на кухне было прохладно, а чайник гудел на плите, как турбина перед запуском.
Инна застёгивала куртку, натягивала шарф:
— Я сбегаю за хлебом, быстро. Ты пока… омлет?