Беглый

Инна осторожно взяла конверт, развернула и достала две плотные карточки.

— Санаторий «Пицунда»? Это… правда?

— Абсолютная. На две недели. Тёплое море, сосны, воздух, от которого печень сама начинает вырабатывать витамины.

— Костя… — она чуть нахмурилась. — Ты хочешь, чтобы мы поехали туда вместе?

— А ты как думала? Я что, поеду туда с Натальей Ароновной обсуждать реформу связи?

Она покачала головой и усмехнулась.

— Ты сумасшедший.

— Я — яркая индивидуальность, можно даже сказать, немножко гений, — поправил я. — И, между прочим, автомобильный стратег.

— Значит, едем, — наконец сказала она, и я почувствовал, как её рука коснулась моей. — Спасибо, Констюш. Это неожиданно и… чертовски приятно.

— Только одно условие, — я бросил на неё быстрый взгляд. — За рулём — я. Даже в горах. Даже на серпантине.

— А я что, похожа на человека, который мечтает покорять перевалы на «Ниве»?

— Не знаю… но ты точно похожа на человека, которому пора сменить пейзаж за окном.

Мы выехали на проспект. Впереди — обычная минская пробка, но теперь она казалась чуть менее серой. Потому что впереди — Пицунда.

* * *

К ее подъезду мы подъехали уже в сумерках. Город притих, уставший от рабочего дня, и только редкие сигналы машин и шорох шин по асфальту напоминали, что жизнь не остановилась. Я выключил зажигание, повернулся к Инне и сказал:

— Ну вот, и прибыли. Личный транспорт доставил очень ценного пассажира к месту проживания.

— С отметкой о доставке? — она зевнула, прикрывая рот ладонью.

— С печатью Министерства Оживляющих Сюрпризов, — кивнул я серьезно.

Мы поднялись по лестнице, отсутствие запаха котов радовало. Пока Инна открывала дверь, я стоял рядом и вглядывался в ее профиль. Как же она изменилась за последние месяцы. Меньше наивности, больше внутренней силы. Но при этом — та же улыбка, когда встречает мой взгляд.

— Проходи, чувствуй себя как дома, — сказала она и повернулась ко мне в прихожей. — Хотя ты тут бываешь порой чаще, чем я.

Я прошел в комнату, сбросил пиджак на спинку стула и потянулся.

— Знаешь, что я сейчас хочу? — спросил я, растягивая слова.

— Что, ужин? Сон? Ванну?

— Все сразу. А потом — спланировать наш путь к теплым водам Черного… ой, извиняюсь, Абхазского побережья.

— Только не говори, что ты уже нарисовал карту маршрута.

— Почти. — Я не стал ей рассказывать, что у меня вместо карандаша — «Друг».

Который все еще обрабатывает мои рекомендации по технической модернизации «Нивы».

Инна присела на край коридорного диванчика, разулась, вздохнула с облегчением и бросила:

— Ты точно робот. Секунда покоя — и сразу в бой — новый проект или задача.

— А ты как думала, за мной только мелочи, типа туфель и плаща? — я сел рядом, положив руки на ее колени. — Я человек многофункциональный.

— Слушай, а ты не боишься, что это какая-нибудь подстава? — вдруг серьезно спросила она. — Я про машину, про путевки, про эту Наталью Ароновну.

Я покачал головой.

— Боялся бы — не брался. Все чисто. Ни хвоста, ни «наружки». Проверил.

— Дай бог, дай бог… — усмехнулась она.

Мы замолчали на пару секунд. За окном трещал телевизор у соседей, где-то, кто-то горячо спорил о ценах на мясо. Город затихал.

Я достал путевки, протянул руку и положил их на журнальный столик.

— Я хочу, чтобы мы хотя бы на время забыли про госпиталь, про камеры, про эти игры с системой.

— Значит, едем?

— Хочу, чтобы ты просто загорала, читала книжки, смеялась и… может быть, целовалась со мной на пирсе.

— Может быть? — Инна приподняла бровь. — А если я буду только читать книжки?

Я наклонился к ней, улыбнулся чуть хулигански.

— Тогда придется прятать их. Или обменивать на поцелуи.

Она вздохнула, положила голову мне на плечо и прошептала:

— С тобой невозможно быть серьезной.

— А с тобой невозможно быть несчастным.

Мы сидели так несколько минут. Усталые, но страшно довольные. По-настоящему. И где-то в фоновом режиме, почти беззвучно, «Друг» анализировал подвеску и электронику, «Муха» под потолком шевелила крыльями, а где-то на крыше, наблюдала за ночным городом «Птичка».

* * *

Я включил фары и выехал из двора, плавно нажав на газ. «Нива» урчала, как медведь, которому дали понюхать кофе вместо водки. Салон еще хранил тепло дня, остатки ароматов ужина — рис, овощи, немного тушенки, и еще запах Инны, еле уловимый, но такой родной.

Я свернул на пустую улицу, и сказал в полголоса: