Мы сели за ближний к окну стол. Инна сразу попросила чай с лимоном и кусок кутаба с зеленью, я — харчо и хлеб. Едва официантка ушла на кухню, как я услышал голос в голове. Не свой — «Друга», через нейроинтерфейс, связанный с мной.
— Медик-инженер второго ранга, вон та группа в плащах за четвёртым столом от вашего — вызывает обоснованное беспокойство. Вещи, лежащие у них в сумке под лавкой, содержат местное взрывчатое вещество применяемое для разработки горных пород. Муха только что подтвердила наличие взрывных компонентов. Количество — достаточное для нескольких устройств.
Я медленно повернулся, как будто просто проверял, не закапал ли харчо скатерть. Пятеро мужчин — один с густыми усами, двое явно моложе, в кожанках, и двое старших, говорили между собой вполголоса. Улыбок — ни одной. Один периодически поглядывал в окно. На лице — напряжение, характерное не для путников, а для людей, находящихся при важном деле.
Инна в этот момент как раз отломила кусок лепёшки и, не заметив перемены в моём выражении лица, сказала:
— Прямо как дома. Только зелень здесь настоящая. И перец у них острый до слез, у меня вся тушь потекла.
Я кивнул и сделал глоток чая, после чего мысленно связался с зондом и птичкой:
— «Муха», «Птичка», взять всю группу под плотное наблюдение. Фиксировать все— движения, речь, куда пойдут, кому позвонят. «Птичка», займи позицию на дереве, чтоб было видно парковку. «Друг» привлекай «Помощника» — нам в самое ближайшее время надо по линиям связи выйти на центральное управление КГБ и сообщить о предполагаемых террористах.
Голос зонда был мгновенным, как вспышка:
— Принято. «Муха» уже настраивает микрофонный анализ. Один из них трижды упомянул «груз должен быть в Баку», общаются между собой на армянском. Птичка на позиции.
Я спокойно продолжил есть. Инна заметила, что я вдруг посерьёзнел.
— Ты что, увидел кого-то знакомого?
Я покачал головой, приподняв бровь:
— Нет, просто кое-что вспомнил… Вроде бы не срочно, но не хочу про забыть.
— Ты иногда ведешь себя крайне странно, — усмехнулась она. — Вроде бы здесь, в этой пыльной кафешке, а потом р-р-аз и ты где-то в космосе.
— Возможно, так оно и есть, — признался я, аккуратно размешивая ложкой суп.
Я снова взглянул на тех пятерых. Один из них как раз вытащил из кармана блокнот, развернул и сделал несколько заметок, затем убрал его, оглянувшись. Наши взгляды не встретились, но внутренне я уже принял решение.
— «Друг», если они пойдут к машине — дайте координаты. Если уедут раньше нас — «Птичка» пусть поднимется выше и ведет их. «Муха» — в салон их машины, запись — непрерывно, в облачное хранилище — резервная копия через каждый час.
— Подтверждено. Работаем.
Инна снова заговорила, отрезая следующий кусок кутаба:
— Поехали отсюда пораньше. У этого места какая-то странная атмосфера. Я не люблю, когда липких взглядов слишком много.
Я посмотрел на неё внимательно и сказал тихо, почти не двигая губами:
— Мы уедем через пятнадцать минут. Но ты не смотри по сторонам. Просто ешь и улыбайся. Если спросят — ты туристка из Прибалтики, я — инженер в командировке.
— А если не спросят?
— Тогда просто будем мужчиной и женщиной, которые хотят доехать до Баку и поужинать в нормальном ресторане.
Она засмеялась. Натянуто, но засмеялась. И в этом смехе — в её смелости — я вдруг почувствовал, что не зря тащил её через пол-Кавказа. Мы были на этой дороге вместе. А всё остальное — можно вычислить, отследить, а при необходимости — устранить.
Мы с Инной доели лепешки, расплатились с улыбчивой женщиной в переднике, поблагодарили за вкусную еду и вышли из кафе. Воздух был уже не такой теплый, как пару часов назад. Я бросил взгляд через плечо — за столом, где сидела подозрительная пятерка, все были на месте. Один из них тер ладони, как будто мерз, "Друг"ой — смотрел в пустоту, будто не ел, а ждал команды.
Я отдал приказ через нейроинтерфейс:
— «Птичка», «Муха», остаетесь в наблюдении. Поведение группы — анализ в реальном времени. Отслеживайте транспорт, номера, любые предметы в руках. Запись непрерывная. «Птичка» — внешнее наблюдение. «Муха» — приоритет на перехват речевых паттернов.
— Ты не забыл, что ты обещал показать мне мавзолей Низами? — спросила Инна, надевая куртку, — Кировабад ведь совсем рядом, да?
— Конечно, — кивнул я. — Двадцать минут максимум. Местные зовут его мавзолеем Имамзаде. Очень старое здание, чуть ли не XIII века. Интересная архитектура, характерная для шиитских святых мест. Там почти никого не бывает — хорошее место, чтобы проветриться.