— На трёх агрессивных псах успели протестировать, уже тут. Результат — стабильно положительный. Временное обездвиживание, затем полное восстановление. Побочные эффекты минимальны. Использование даст нужный результат.
— Вряд ли подпустят к себе дрон, они на взводе. — Я провёл ладонью по лбу. — Чуть что — выстрелят или дернут взрыватель.
— Поэтому «Птичка» совершит диверсионный манёвр. У одного из бойцов «Альфы» на поясе находится свето-шумовая граната. «Птичка» отвлечет его ложной целью на высоте три метра, совершит скрытное изъятие при помощи внешнего манипулятора и сбросит его через открытое окно ЕрАЗа. Взрыв ослепит и оглушит террористов. Затем в течение семи секунд будут произведены инъекции. Все трое будут парализованы, и «Альфа» сможет зайти без боя.
— Риск просчёта? — Я не верил, что всё пройдёт по учебнику.
—6,2 процента, при условии стабильной температуры воздуха и отсутствия внешнего вмешательства. В настоящий момент все параметры в пределах нормы.
Я вдохнул глубоко. Решение приходилось принимать мне, несмотря на то, что технологически всё лежало в руках Друга. Он — инструмент, но я — пусковой механизм.
— Делай, — сказал я наконец. — Постарайся не теряй дрон, он нам ещё будет нужен.
— Понял. Запуск через три… две… одну секунду.
На голограмме появилась «Птичка» — мелькнув, тенью над дорогой. Он двинулся над кустами, плавно, без шума. В какой-то момент — манёвр, едва заметное касание пояса бойца «Альфы» — и в когтях оказалась РГС-4. Второе движение — разворот по дуге, нырок — и граната полетела через окно машины.
Взрыв был сильнее, чем я ожидал. Даже на расстоянии уши заложило. Свет полоснул, словно молния ударила в закрытое помещение. Спустя долю секунды в изображении из камеры «Птички» показалось, как три фигуры внутри машинально подняли руки, один даже попытался встать.
— Контакт с мишенью номер один… инъекция проведена… номер два… три… всё.
Внутри ЕрАЗа теперь царила тишина. Никто не двигался. Только редкие вздрагивания диафрагм — люди пытались отдышаться. Я включился в линию Седых.
— Можешь заходить. Они парализованы, но живы. Всё чисто.
Седых не стал уточнять, как именно и кто это сделал. Он просто отдал команду:
— Вперед. Проверка импульсом, потом заход. Берём всех.
Спустя пару минут бойцы уже вытаскивали троих как деревянные болванки. Лица у террористов были живыми — глаза бегали, пытались что-то сказать, но губы не слушались. Один даже заплакал.
— Это и есть твой паралич? — прошептал я, наблюдая за происходящим с холодным интересом.
— Да, — ответил «Друг». — Они всё слышат. Просто не могут двинуться.
Я только вздохнул, не добавив ничего.
— Результат — полная ликвидация сопротивления без жертв. В течение часа эффект препарата спадет. Рекомендую не использовать средства давления до полного восстановления.
Я расслабился. Задача выполнена. Но где-то внутри уже начинала формироваться тень следующего вопроса — кто и зачем послал этих троих сюда, в азербайджанскую осень 1981 года, и что еще за ними будет следом.
Глава 28
Когда ЕрАЗ, прострелянный и без единого целого стекла, наконец оттащили с проезжей части, дорога ожила. Машины, застывшие в напряжённой очереди, одна за другой трогались с места. Мы с Инной выехали из-за придорожной рощицы, влились в общий поток, и неспешно двинулись к столице. Я вёл машину в молчании, чувствуя, как уходит из меня вся накопившаяся за этот день тяжесть. Инна молчала тоже — не потому, что ей нечего было сказать, просто каждый из нас переваривал случившееся по-своему.
— Всё-таки не до конца понимаю что это было, — первой нарушила тишину она, посмотрев на меня исподлобья.
— Народ говорил, что менты проводили захват уголовников.
— Я так испугалась когда на дороге что-то громко хлопнуло.
— Там не было другого выхода, — ответил я, не отрывая взгляда от дороги. — Или жертвы, или обосравшиеся урки. Пусть потом кто-нибудь из следователей выжимает из них всё, что можно.
— Удивительно, как быстро ты стал думать как менты, — усмехнулась Инна. — Ещё недавно ты был просто ефрейтором, а теперь…
— Во-первых, я служил в разведроте ВДВ, и как и для чего получать информацию нас специально учили…
— А во-вторых, товарищ целый ефрейтор? — Она лукаво улыбнулась.
— А во-вторых, я просто устал, — перебил я, глядя на пламенеющие вдалеке огни Баку. — И очень хочу горячий душ, хорошую еду и бокал чего-нибудь крепкого… А ещё — поговорить с одним старым знакомым, который хотел купить «Ниву» по баснословной цене.