Он встал. Остальные — вслед за ним.
— Вопросы есть?
Молчание. Все были напряжены, но сосредоточены.
— Разойдись. Отчёты — к утру. Ермаков, со мной. Подполковник, пройдемте ко мне, — обратился генерал к своему заму.
Комната опустела.
Глава 31
Шагая по коридору Измайлов подумал про лейтенанта: «У него там родственники, что ли?»
Как только за ними закрылась дверь, генерал произнес: — У меня нехорошее предчувствие. Такое бывало редко, но раньше оно всегда сбывалось. На кону — безопасность руководства страны. Не исключаю, что это может быть не просто разведка противника. Возможно, это что-то…
Зам Измайлова встал со стула.
— Сколько у нас есть времени?
Филипп Иванович встал и подошёл к окну, глядя вниз, на Лубянскую площадь. Генерал повернулся, облокотившись о подоконник.
— Время у нас — неделя, потом весь отдел раскассируют. Не обнаружим птицевода, командира мух, а заодно радионаводчика, наше подразделение расформируют, прошу это учесть и довести еще раз до всего личного состава.
— На счет расформирования вы серьезно Филипп Иванович? Я думал, для поддержания тонуса…
— Да нет серьезно… А теперь давай определимся, кто куда едет…
— Тогда я начну с Центрального института орнитологии. Они работали с хищниками для охраны аэропортов. И зайду в биофак МГУ. У них были проекты по насекомым-носителям.
По линии радиолюбителей — назначь самого компетентного в этой сфере, пусть попробует выйти на клубы ДОСААФ. Там ещё остались умельцы, которых не берут даже в профильные институты связи, с их идеями.
— Действуйте. И докладывайте только мне. Все материалы — через тебя, или через секретку.
— Понял вас.
Измайлов посмотрел на часы и тихо добавил:
— Скажи всем, пусть будьте крайне осторожны и предельно аккуратны. Кто бы это ни был — он умнее нас. И, возможно, уже знает, что мы о нём знаем.
Этот осенний вечер в Баку выдался по-летнему теплым. Когда в здании аэропорта объявил посадку на наш рейс до Минска, я с Инной неторопливо поднялся с кресла. Мы бросили последние взгляды на зал ожидания, наскоро поправили одежду и направились к стойке регистрации.
Быстро ее пройдя, и получив бирки на свой багаж, пошли к выходу на летное поле. Немного нервничали по поводу пачек денег, но все обошлось.
— Пошли, любимая, — сказал я, подхватывая нашу скромную ручную кладь. — Сейчас бы оказаться в Минске по щелчку пальцев, но, увы, без инопланетных технологий приходится летать как обычным землянам.
— А я, знаешь ли, люблю взлеты, — улыбнулась Инна, поправляя прядь волос и застегивая куртку. — В этом есть что-то щекочущее нервы.
Пройдя через стеклянную дверь, мы оказались на темнеющем бакинском аэродроме. Впереди, стальной птицей, стоял Ту-134, подсвеченный прожекторами. Его нос гордо смотрел в сторону взлетной полосы, а турбины издавали негромкие звуки, готовясь к работе.
На трапе толпилось с десяток пассажиров, переговаривавшихся между собой, кто-то курил, кто-то поднимал воротники. Мы заняли очередь, и Инна, поворачиваясь ко мне, сказала:
— Помню, как мы впервые летела из Москвы в Минск? Тогда в голове был туман, эмоции а сейчас, наоборот, полная ясность и спокойствие. Помню только, как тогда нервничала из-за веса багажа, — произнесла она меня с мягкой улыбкой.
Когда подошла наша очередь, мы поднялись в салон. Внутри было тепло, пахло чем-то незнакомым. Еще замкнутым пространством и духами от стюардесс. Нас встретила молоденькая бортпроводница с круглым лицом и аккуратной прической.
— Добрый вечер, ваши места? — спросила она, глядя на наш посадочный талон.
— Девятый ряд, места «А» и «Б», — ответил я, передавая ей наши билеты.
— Прямо по проходу, почти в начало. Ваши места налево, — кивнула она с профессиональной улыбкой.
Мы нашли свои кресла у окна. Я занял место у иллюминатора и сразу же выглянул наружу. Ночная подсветка окутывала стоянку тусклым жёлтым светом. Где-то вдали вспыхнул огонь проблескового маяка, и диспетчерская башня кивнула нам огоньками, как бы прощаясь.
— Как думаешь, он нормально взлетит? — шепнула Инна, пристраиваясь в кресле.
— Конечно, — успокоил я её. — Это же советский лайнер. Их чуть ли не из стали варят, не то что буржуйские консервные банки. — Хотя никакого понятия об этом не имел.
Через несколько минут командир экипажа объявил о подготовке к взлету. Лайнер запустил свои двигатели, фюзеляж вибрировал, словно собирался стряхнуть с себя усталость. Мы покатились к началу полосы, и через полминуты турбины завыли сильнее — начался разбег.