— Мной изучены материалы капитана Лаптева. Весь материал на Борисенка — три раздела. Первый — служебная характеристика, второй — наблюдение, третий — особые случаи.
— И что же в особых? — голос генерала звучал спокойно, но с лёгкой издёвкой.
— Результаты его участия в расследованиях, оценка скорости выполнения порученных ему заданий и объема предоставленной им информации. Всё сопровождается неформальными заметками: «похоже на фантастику», «слишком быстро», «как он узнал?».
Измайлов наконец обернулся.
— И ты на этом основании делаешь вывод, что он не человек?
— Есть запись прослушки. Он один раз передаёт указания какому-то «Другу», и тот реагирует мгновенно, быстрее любой аналитической службы.
Генерал нахмурился:
— Этот «Друг» зафиксирован один раз?
— Да, один…
— Лейтенант, может у него просто группа?
— Он этого не скрывал от капитана Лаптева.
— И кто это?
— Он категорически отказался назвать имена участников группы. По неофициальной информации даже послал капитана по известному адресу, а когда тот пригрозил ему генералом, то послал и его…
— Профессионально парень поступил, уважаю. — И искренне рассмеялся. — То то, я удивился что этот самый генерал скривился, когда его попросил санкцию на ознакомление.
Молчание длилось почти минуту. Потом генерал поставил чашку на подоконник, стряхнул невидимую пылинку с лацкана пиджака и произнёс:
— Не верю.
— Но он…
— Слишком открыто, лейтенант. Если это был бы враг — он не стал бы посылать куратора и его начальника на три буквы. Или…
— Или он настолько уверен в своих возможностях, что ему просто плевать.
Измайлов усмехнулся, и впервые за утро в его голосе проскользнул интерес:
— Хорошо. Покажешь мне фигуранта…
Лейтенант кивнул. Генерал не любил повторяться. Машина уже ждала во дворе, с польскими номерами, серого цвета. Проверять её на прослушку смысла не было: говорить они всё равно в ней не собирались.
До госпиталя добрались быстро. Варшава по утрам пустовала: комендантский час сняли, но привычка к тишине осталась. На проходной дежурный даже не поднял брови, когда увидел спецпропуск. Двоих мужчин проводили по узкому коридору с фисташковыми стенами, выцветшими от старости.
— Он у себя в мастерской, — сообщил сопровождающий, грузный прапорщик с лицом вечного снабженца. — Сейчас как раз спокойное время.
Генерал шёл впереди, немного прихрамывая. Лейтенант — на полшага сзади. Открылась дверь, и тут же з глубины помещения донёсся задорный молодой голос:
— Сюда не заглядывайте — у нас тут женщины с голыми ногами!
Измайлов остановился.
— А вот теперь — стало интересно, — произнёс он почти весело и шагнул внутрь.
По выводу Измайлова, комната мастерской оказалась просторной, правда с видавшим виды столом, но искусно восстановленным и профессионально покрашенном. На нем сейчас стоял только что закипевший электрочайник необычного вида и два вида угощения: колотый сахар в мельхиоровой сахарнице с щипчиками и свежие баранки в небольшой хлебнице с прозрачной крышкой. Чашки и чайные ложки были в одном стиле с остальной сервировкой. Стены комнаты были выкрашены фисташковой эмалью, которая используется для покраски армейских КУНГов изнутри. Такой цвет выбрали не спроста, а по рекомендации ученных — чтобы у солдатиков меньше глаза уставали во время несения боевого дежурства. На на подоконнике стояли целой шеренгой разные растюшки в самом красивом виде, но которым было всё равно, кто здесь сегодня пьёт чай.
Походка и возраст генерала выдавали бывшего фронтовика — чуть прихрамывая, он оглядел комнату и кивнул.
— Зовут Измайлов, — произнёс он спокойно, садясь без приглашения за стол. — Генерал, а вы — Константин Борисенок?
— Совершенно верно, — кивнул я и уселся напротив. — Чай пить будете?
— Только с сахаром. Без лимона. У вас тут, вижу, хорошие баранки.
— Баранки привозные, из Белостока.
— Во как… Каким образом они тут оказались?
— Дружба у меня с ВТА, вот они и балуют меня, присылая с оказией…
Пока вода в электрочайнике набирала температуру, в голове мелькнул тихий, безэмоциональный голос «Друга»:
«Профиль собеседника совпадает с одним из архивов. Генерал-майор Измайлов Филипп Иванович. Начальник отдела по изучению аномальных явлений и ситуаций центрального аппарата КГБ. Входит в закрытую группу. Не является сторонником силового вмешательства в политические процессы».
— Удобное у вас помещение, — заметил генерал, беря одну из баранок и внимательно рассматривая. — Тихо. Чисто. И, как мне кажется, слишком спокойно, как для 82-го года.