Генерал шумно втянул воздух.
— На ней и дискотеку устроить можно, и рентгеном соседние галактики просвечивать.
— Почти так и есть. Подойдите к этой панели.
Он подошел. На поверхности вспыхнули проекции. Экран в ультрафиолете показал карту восточной Европы с точками сигнала. Следом — инфракрасный. Видны были тёплые пятна от двигателей, реакторов, отопления. Затем включилась акустическая визуализация — словно смотрел на музыку.
— Всё это с зондов?
— И только с них. Каждый работает в автономном режиме. Один расположен на высоте геостационарной орбиты, другой — в теневой точке, третий — в обшивке метеоспутника над США.
— Они что, просто собирают визуальную информацию?
— Не только. Каждый еще перехватывает разговоры. Даже по закрытым и военным каналам. Акустика, оптика, электромагнитный диапазон, цифровая декомпрессия. Вот, слушайте.
В динамиках раздался американский голос. Спокойный, размеренный, с характерным калифорнийским акцентом. Кто-то обсуждал переброску грузов в зону Персидского залива.
Генерал нахмурился:
— И что, ты… ты просто подцепил спутник?
— Не совсем. Перехват управления. Лёгкий поворот антенны, смена приоритета передачи. Всё остальное — дело техники. Они даже не заметили.
На экране появилось логотип агентства NASA. Под ним — шифровка. Затем — перевод. Английский сменился русским. Подробности маршрутов. Названия портов и танкеров. Дата и время захода в зону.
— Потрясающе… — выдохнул генерал, и в его голосе впервые за все эти дни зазвучала смесь восхищения и тревоги. — Это ведь целый мир за стеклом. Мир, в который нас не пускают.
Ответ был коротким:
— Пусть постоят в очереди. Теперь решаем мы.
Он замолчал. А в иллюминаторе яхты на околоземной орбите, медленно поднималась ночь над Европой.
Глава 11
Медицинский отсек занимал добрую треть средней палубы. Всё выглядело одновременно стерильно и уютно: матовые стены без единого шва, мягкий сероватый свет, в углу — прозрачная вертикальная капсула с подвешенной внутри гелеобразной матрицей. Рядом — хирургический робот, модель СКАМ-М08, обладающий восемью манипуляторами и независимым ИИ. Генерал подошёл ближе, присел на корточки, внимательно вглядываясь в интерфейс.
— Ну ты даешь, — прошептал он. — Это сколько же он стоит?
Мой ответ прозвучал буднично:
— Стоит дорого. Но и лечит отменно. Смотрите, это капсула регенерации. Можно восстановить позвоночник, сердце, зрение. На третьей стадии — даже некоторые участки мозга. Ни одна болезнь не является приговором, даже рак. Особенно если поймать на начальной стадии.
Генерал прислонился к панели и долго молчал. Потом, не глядя, спросил:
— Значит, можно вылечить практически любого?
— Да. С условием соблюдения протокола, продолжительности сеанса и чистоты входных данных. И ещё… одного условия.
Генерал оторвал взгляд от капсулы:
— Какого?
Ответ прозвучал чётко и без тени колебания:
— Полная моя независимость в этом вопросе. Ни одного приказа сверху. Только личный контакт. Только личные договорённости. Без админресурса, без указов, без любой формы подчинённости.
Генерал ухмыльнулся:
— Понимаю. Робинзон не любит империю.
— Робинзон предпочитает здравый смысл. На Земле слишком много цепей, и каждая мешает двигаться. Здесь — свобода. И если эта технология попадёт не в те руки, последствия будут катастрофическими.
Генерал выпрямился, поправил воротник и сделал шаг к иллюминатору. Тишина длилась полминуты.
— Хорошо. Согласен. Пока только личный канал. Пока только мы вдвоём. Хотя, конечно, рано или поздно…
Фраза повисла в воздухе, так и не законченная.
Вернувшись на анатомические ложементы, мы оба пристегнулись. Ограждение опустилось, атмосфера стала плотнее, затем — почти невесомость. Атмосферник начал спуск, мягкий и почти неощутимый. Земля приближалась с каждой секундой, тусклая, ночная, с редкими всполохами огней Варшавы.
— Возвращаемся, — коротко прозвучало из динамиков. — Точка входа активирована.
Внизу расплывалась тёмная масса соснового бора. Воздух дрожал от давления двигателей. Полет завершался, но многое только начиналось.
Дверца «Нивы» мягко хлопнула, кузов привычно скрипнул, словно приветствуя старых друзей. Мотор завёлся с пол-оборота, тихо урча на холостом. Луна висела низко, освещая извилистую лесную дорогу серебристым светом. Генерал молчал первые минуты. Затем, когда кроны сосен остались позади, его хрипловатый голос прорезал тишину.