— Хочешь воды?
— Только если она не будет качаться… — слабо усмехнулась она.
Попытался было вздремнуть, но судно подкидывало то влево, то вверх, то сразу в обе стороны. В животе перекатывались странные ощущения, как будто я сам плыл внутри огромной консервной банки.
Уснуть не удавалось. Сидел у иллюминатора и наблюдая за тем, как за окном в полной темноте сверкают водяные брызги, слушал грохот волн, разбивавшихся о борт.
Это было не страшно — это было красиво. Я чувствовал, как стихия проверяет нас на прочность. И мне казалось, что я справляюсь.
Под утро шторм почти утих. Корабль перестал лихорадочно качать, волны как-то лениво хлюпали о борт, а небо посветлело и стало ровного, стального цвета. Я вышел на палубу и вдохнул влажный, солоноватый воздух. Море всё ещё было в движении, но уже не враждебном — скорее вольном, как большое и ленивое животное, потягивающееся на солнце.
— Костя! — раздался голос из-за спины. — У тебя телевизор в каюте работает?
— Проверял, работает. А что?
— Давай испанские каналы посмотрим и послушаем! — радостно сказал мой новый знакомый — курсант-четверокурсник ВИИЯ Cаша Щеглов. Он также, как и моя Инна сильно боялся высоты, поэтому его, в отличии от остальной группы «испанцев» отправили на Кубу морем. Он оказался пареньком инициативным и слегка фанатичным в своей теме.
— Тут стандарт вещания другой, наши аппараты звук не ловят…
Раньше, как только мы миновали Дарданеллы и вышли в Эгейское море, я достал купленный в Одессе телевизор с дециметровым блоком, а включив его, был поражён обилием телевизионных каналов. Мы то в Союзе смотрели только два канала, а тут их было около восьмидесяти только итальянских. Музыкальные, новостные, киношные, рекламные, спортивные… Я крутил маховичок каналов, пытаясь найти что-то приемлемое и интересное, но телевизор по звуку не совпадал с европейскими стандартами и был глух и нем. Его перенастройку отложил до прихода и обустройства на Кубе.
Сейчас же, я подумал, а почему и нет. Через четверть часа его переносной телевизор «Юность», установленный в нашей каюте, уже был аккуратно разобран. Я с ловкостью хирурга и знанием предмета как инженер раскидал внутренности, и точно локализовал фронт работ. Необходимо было перенастроить контура звукового канала на новую несущую частоту, так как стандарт телевизионного вещания был другим. Операция по перенастройке прошла быстро и успешно, тем более к описанию телевизионного приемника прилагалась подробная электрическая схема.
Час спустя на экране замелькали рябью кадры, а потом прорезался женский голос — испанский. Он радостно ткнул пальцем в экран, как Колумб в новооткрытый материк.
— ¡Perfecto! Ahora vamos a empezar. Теперь начнём.
С этого момента начались мои «уроки испанского» по утрам и вечерам. Он выбирал подходящие фразы с экрана, переводил, заставлял повторять, объяснял правила. Оказалось, что он даже вёз с собой учебники испанского и кое какие свои конспекты.
Благодаря моей исключительной памяти и великолепному слуху дело продвигалось семимильными шагами. К приходу в Гавану, я рассчитывал полностью освоить разговорный язык.
Когда мы проходили Гибралтар, все вышли на верхнюю палубу. Каменистый утёс с белыми зданиями на склоне и радарными куполами на вершине смотрелся как сцена из кино про Джеймса Бонда. На фоне него — чёткие силуэты кораблей НАТО и прибрежных патрулей.
— Вон тот, похоже, американец, — заметил кто-то. — Смотри, палуба как аэродром, истребители стоят. «Нимиц» это, что ли?
— А может, и не он. У них этих «нимицев», как у нас «Грозных», штук десять.
После прохода Гибралтара наш курс резко повернул на юг. Ветер стал тёплым, уже не было той промозглой влаги, которая липла к коже в Чёрном море. Мы шли к Канарским островам.
К моменту, когда на горизонте показались очертания Тенерифе, я уже мог уверенно спросить на испанском, где ближайшая аптека, как пройти в порт и сколько стоит кофе.
В Санта-Крус нас ждал непростой день. Солдат, естественно, не выпустили — разогнали по каютам. Остальных выпускали на берег партиями, с четкой установкой, меньше чем по трое не ходить, и усиленно изображать «руссо туристо». Наша тройка состояла из меня с Инной и Сашки Щеглова.
Глава 27
На берегу нас ожидал типичный капиталистический город — чистый, яркий, улыбающийся. В порту стояли белые яхты и чужие военные корабли. Офицеры в темно-синих формах НАТО неспешно ходили по набережной, жуя жвачку и разглядывали наш лайнер с ленивым интересом. Мы изображали то ли туристов, то ли каких-то заморских энтузиастов по обмену.