Сейчас мы с Инной вышли на прогулку, прихватив по чашке кофе из буфета. По дороге заглянули в лазарет — Хорхе и Ямила моими стараниями всё ещё находились в беспамятстве. Судовой врач, опытный старпёр с немалым морским стажем, только качал головой:
— Типичное переохлаждение. Наверняка долго были в воде, почти без движения. Никаких следов насилия или травм. Дышат, пульс ровный, просто глубокий ступор. Думаю, к вечеру начнут приходить в себя.
Мы переглянулись с Инной. Она хмурилась.
— А если они не придут в себя?
— Придут, — уверенно сказал врач. — Я таких на Северном ловил, в мурманском рейсе. Там в воде минуту — и синий, как баклажан. А эти держались!
— А как травма виска?
— Ничего серьезного, практически зажила.
Но мне была хорошо известна причина этой проблемы. Как только кто-то из них начинал идти на поправку, дрон выпускал птичку, которая делала следующую инъекцию, и процесс начинался снова.
После разговора с врачом мы вернулись на палубу. На ней было оживлённо. Мы сели на лавку у борта, наблюдая, как солдаты на нижней палубе возятся с плавательными кругами. Вдруг один из них — рослый, с квадратной челюстью, кажется, с Урала — с визгом шарахнулся назад, опрокинув табурет и чуть не сбив при этом старшину:
— Рыба! Летучая! Она в меня влетела! — орал он, отмахиваясь. — Живая, зубастая!
— Какая ещё рыба, дубина? — буркнул старшина, поднимая табурет. — Это летучая, она не кусается. Это ж не пиранья. Дярёвня!
Мы с Инной засмеялись. Действительно, с верхней палубы было видно, как целая стая серебристых «летунов» выскакивает из воды, перелетая с волны на волну.
Чуть поодаль, у шезлонгов, я заметил знакомую фигуру. Полковник, он сидел в тени, с бутылкой «Боржоми» и, к нашему удивлению, тихо беседовал с той самой медсестрой. Мирно, без напряжения, даже с ноткой заботы в голосе.
— Видал? — прошептала Инна. — Помирились, похоже.
— Похоже, мозги на место встали, — кивнул я. — И хорошо. Главное, чтоб к другим не лез.
— Что бы я без тебя делала!.. — Почти не слышно прошептала моя жена, с неподдельной нежностью в голосе.
Когда мы вышли на носовую палубу, я вдруг замер.
— Смотри!
Из воды, чуть поодаль, медленно и величественно поднимался тёмный, обтекаемый бок — потом ещё один, и ещё… похоже целая семья кашалотов двигалась на юг, вдоль курса теплохода.
Инна взяла меня под руку, прижалась к плечу.
— Какие они красивые… — прошептала она. — И такие спокойные. Как будто знают, что мы их не тронем.
— А мы и не тронем, — ответил я. — Пусть живут. Мы просто мимо.
Я сидел у стола в своей каюте, прикрыв глаза, и мысленно просматривая очередную информацию от «Друга». Доклад был помечен пульсирующим красным: «Уровень угрозы: высокий. Рекомендуется вмешательство».
'Запрос анализа дрон-записи беседы полковника КГБ с медсестрой завершён. В разговоре затронуто несколько тревожных тем: упоминание о «мнимом дефекте» в системе связи корабля и
сильное сожаление о том, что попытка передачи противнику совсекретной аппаратуры загоризонтного радара последней разработки, сорвалась.'
Я откинулся на койку. Всё стало на свои места. Вот что перевозил сейчас «Адмирал Нахимов» в своих трюмах! Вот из-за чего этот весь сыр-бор…
— То есть, он не просто болтает языком. Он стелет мостик. Прямо на виллу где-то в Девоншире…
«Друг», дальше!'
— Вероятность перехода на сторону противника превышает восемьдесят семь процентов. Анализ поведения указывает на намеренную стратегию сближения.
Я замолчал. Потом заговорил про себя, не поднимая головы:
— «Муха» его вела?
— Да. С момента посадки в Одессе. Микродрон получил доступ в каюту через вентиляцию. Аудио и видеоматериалы синхронизированы полностью.
Я сосредоточил взгляд на нужной иконке нейроинтерфейса. Картинка ожил. Несколько фрагментов без звука — полковник сидит с наушниками у радиоприёмника «Спидола», записывает что-то в блокнот.
Голос диктора с хрипотцой и явно не нашим выговором произносил цифры, которые являлись шифром: «…204706… 571564… 295961…»
— Расшифровка сообщения однозначно указывает, что это приказ, выяснить состояние Ямилы и Хорхе. Коммуникация велась ежедневно в течение последних трёх суток.
На другом фрагменте записи было отчетливо видно как полковник вечером открывает иллюминатор, достаёт карманный фонарь с инфракрасным фильтром и короткими вспышками передаёт сигнал в океанскую тьму.
— Условный сигнал получен через приемник в 21:14. Ответная передача зафиксирована на неустановленный объект в двух кабельтовых по правому борту.