Я стоял у борта, глядя в бесконечную даль, где горизонт сливался с морем. Волны лениво катились, словно дразня — здесь, мол, ничего не было и нет.
В голове приятно прозвучал сигнал от «Друга».
— Контакт!
— Медик-инженер второго ранга, — голос у него всегда был спокоен, а сейчас еще и немного ироничен. — Все поисковые дроны прочесали свои квадраты. Поверхность обследована полностью. Ни обломков, ни пятен ГСМ. Ни одного живого или мёртвого.
Я коротко выдохнул и отступил в тень надстройки.
— То есть — совсем ничего?
— Всё, что можно было заметить — три небольших расхождения температуры на поверхности воды. Но они уже исчезли. Я проверил — аномалий по гидроакустике тоже нет.
Я на пару мгновений задумался, правильно ли поступил, приказав обследовать квадрат фейкового бедствия. И пришел к выводу что «да». Во-первых капитан нашего судна доложит в Москву что квадрат чист, во-вторых я сообщу Измайлову, что квадрат ТОЧНО чист, и он сделает вывод что корпуса «Олимпа» здесь нет, если он уже в курсе этого. Ведь ВМФ может и не поделиться этим сундуком…
— Значит мы сделали все правильно «Друг»! Если бы я был на месте противника, я бы сейчас придумал запасной план. Или вообще ушел бы в тень.
— Или ждал бы, пока ты расслабишься.
Я усмехнулся.
— Напоминай мне это каждый день.
День был спокойный. Море — как залитый светом ковёр, ни качки, ни шума. Даже чайки исчезли куда-то. Инна спала, и я вышел прогуляться, когда меня перехватил замполит нашего судна, с короткой стрижкой и привычкой говорить на полтона громче, чем надо. Он окликнул меня у буфета.
— Товарищ Борисенок! Есть минутка?
— А? Что? Мобилизация? — Улыбнулся я.
— Почти, — оценив мою шутку, ухмыльнулся он. — Шахматный турнир замутил…
— Замутил и замполит… Однокоренные?
— Не будем отвлекаться, дело серьезное.
— Можно сказать политическое…
— Можно… Пассажиры против команды. Народ рвётся в бой. Говорят, вы неплохо играете?
— Когда есть с кем, — ответил я уклончиво.
— Будет с кем! У нас в экипаже два разрядника и один мастер спорта по переписке. А ещё, — он понизил голос, — полковник в гражданке, тот самый… Упрямый, но играть умеет. А народ требует зрелищ. Турнир — на открытой палубе, под тентом. Приз — коробка конфет и личная слава!
— Слава, говорите? — я прищурился. — Ладно, иду. Только не жребий — посади меня напротив полковника сразу. Проверим, кто у нас стратег.
Шахматные доски стояли в два ряда на длинных столах, над ними — тент и флаги. Рядом — таблички с фамилиями, бутылки с лимонадом и откуда-то извлечённый магнитофон, игравший марши и «Песню о тревожной молодости».
Полковник сидел ровно, с прямой спиной, в белой рубашке и тёмных очках. На мое приветствие, кивнул мне сухо.
— Вы — Борисенок?
— А то вы не в курсе полковник… И да, я продаю славянский шкаф…
От моей шутки полкан дернулся…
— Давно играете?
— А с какой целью вы проявляете свой интерес, полковник?
— А я — с первого курса. Правда, тогда мы учились, чтобы побеждать врага, а не пешками двигать.
— Что вы говорите, а сейчас? — спросил я, усаживаясь напротив.
Он прищурился, и ответил почти не слышно:
— Сейчас — тренируюсь. Вдруг снова придётся победить.
— Как я посмотрю, вы настроены крайне решительно.
Мы играли почти полчаса. Сначала — осторожно, разведкой боем. Потом он начал активнее, пошёл в атаку — но я развернул фланг и заставил его отступить. Несколько ходов — и у меня перевес. Через пятнадцать минут он ошибся — оставил слона без защиты, и это стало началом конца. Я поймал ферзя, и дальше — техника. Когда он протянул руку, я понял, что всё — он сдался.
— Крепко играете, — сказал он без злобы. — Жаль, не на стороне партии.
— А вы уверены, что на её стороне? — спросил я, вставая.
Он не ответил. Только хмыкнул, и, сдержанно улыбнувшись, отошел.
Поскольку система была не «олимпийская», а «каждый с каждым», то через пару часов мне вручили коробку конфет и нарисованный фломастером диплом «Чемпиона шахматного турнира», а ему бутылку «Пепси-Колы» в качестве поощрительного приза. Инна, раскрасневшись, прибежала с флягой лимонада:
— Ну ты и молодец! Наш семейный мозговой штурм.
— Я не ради награды, — сказал я, пожимая плечами.
— А ради чего?
Я посмотрел ей в глаза и тихо ответил:
— Чтобы понять, как думает полковник.
— И как?
— Он не чувствует игру, он ее видит на только доске, значит не умеет играть вслепую. А это иногда нужно.
Инна не стала уточнять. Просто молча села рядом, и мы долго вдвоём смотрели, как тень от флага с серпом и молотом колышется на тенте, словно сама партия ещё продолжается… где-то в других масштабах.