(Сцены основаны на реальных событиях, связанных с разоблачениями педофилии в Католической церкви Польши, но хронология немного изменена и детали драматизированы.)
В архиепископском дворце, в сердце Варшавы, окна закрыты изнутри тяжёлыми шторами. В воздухе висит запах ладана, холодного кофе и пота. За массивным столом шестеро мужчин в чёрном. Один из них, архиепископ Войцех, бледен, как побелка на стене. Остальные — викарии, советники, кураторы.
— Мы не можем молчать, — начинает старший секретарь, поправляя очки. — Это уже не просто скандал. Это бунт паствы.
— А кто его запустил? — голос худощавого ксёндза с южным акцентом звенит от злости. — Думаете, это случайность, что такой фильм показали в вечернее время, да еще и по Первой программе? Да это не подпольщики, это сами коммунисты! ПОРП! Они ж давно ищут, как нас уравнять с грязью! Сначала были «антиклерикальные карикатуры», теперь вот — документалистика! Не удивлюсь, если и сценарий им писали в здании на Новогродской…
— Люди. Народ. Их слишком долго держали в неведении, — тихо говорит викарий Козьминьский. — Мы сами дали им повод.
Молчание. Капли дождя начинают стучать по витражам. Где-то вдалеке завыла сирена.
— Нам срочно нужны новые назначения, — резко встал архиепископ Войцех. — Приходы не могут оставаться без настоятелей. Даже если сгорели. Даже если разнесены в щепки!
На стол бросают список. Пальцы быстро пробегают по строкам:
«Św. Stanisława» — временный настоятель: ks. M. Grzelak
«Najświętszego Serca Jezusowego» — ks. T. Książek
«Św. Krzyża» — закрыть на реконструкцию, отправить циркуляр о молитве за жертв"
— А мессы? — спросил кто-то, не поднимая глаз.
— Покаянные. Во всех уцелевших приходах. Без проповедей. Только молитва. И молчание.
— Как объясним прессе?
— Провокация. Всё спишем на провокацию. «Mała grupa ekstremistów inspirowana z zagranicy»(Небольшая группа экстремистов, вдохновлённых из-за рубежа) — привычно отвечает пресс-секретарь, даже не глядя в записи.
Архиепископ медленно поднимается и кладёт руки на стол. В голосе звенит старческое упрямство:
— Мы выстоим. Выстояли после Швеции. Выстояли после Москвы. Выстоим и сейчас. Бог простит. Люди — может быть.
Совещание в здании Центрального комитета ПОРП проходило за закрытыми дверями. Стены, покрытые матовой отделкой, впитывали голос каждого выступающего. На повестке — чрезвычайная ситуация в Варшавском воеводстве. За овальным столом — все ключевые фигуры: от первого секретаря до кураторов идеологического блока и представителей МВД. У каждого — растерянность, тревога, раздражение.
— События последних суток — это не спонтанный всплеск народного гнева, — сухо начал один из заместителей, перебирая в руках фотографии сгоревших приходов. — Это чья-то профессиональная работа, с прицельной подачей.
— Кто из наших дал отмашку на этот репортаж? — раздалось с другого конца стола. — Кто подписал выпуск в эфир? Откуда вообще взялись эти кадры? Это не любительская съёмка!
Начальник отдела по связям с телевидением откинулся на спинку стула, и, чуть помедлив, выдавил:
— Никакого официального решения не было. Передача попала в сетку как документальный вклад местной студии. Монтаж произведён в ночную смену, перед самым эфиром. Инициатор — некий Станислав Косек. Операторская группа — фрилансеры. Проверяем.
— Косек? Да он же в прошлом году пытался пробиться с проектом о коррупции в Минздраве! — всплеснул руками другой. — Этот неугомонный. Но кто его пустил в аппаратную?
— Там тоже смотрим, — пробормотал голос из профильного отдела ЦК.
Заседание продолжалось почти два часа. Одни говорили о провокации. Другие — о влиянии западных спецслужб. Кто-то шепотом намекал даже на вмешательство КГБ, дескать, «им это выгодно, чтобы католиков прижать». Но к концу встречи слово взял генерал Ярузельский. Его голос прозвучал тихо, но каждое слово врезалось в сознание присутствующих.
— Всё, что сегодня произошло, конечно, вне плана. Но, откровенно говоря, для нас это подарок. Святоши в панике. Солидарность замолчала. Впервые за год люди на улицах говорят не о забастовках, а о грязи, которую скрывала ряса. А мы… мы остались в стороне, и это очень хорошо для всей партии.
Никто не перебивал. Только кто-то незаметно кивнул.
— Если появятся ещё подобные сюжеты — смотреть сквозь пальцы, — продолжил он. — Но каждый эпизод — только с доказательной базой, чёткой, документальной. Без провокаций. Без вымысла. Поймаем кого-нибудь за ложь — сожрут нас, и не подавятся.
Совещание закончилось. Протоколы ушли под гриф. А в хранилище «Друга» уже лежали аудиозаписи и визуальные сканы обеих встреч: у архиепископа и в ЦК партии. Снимки сделаны с разных точек. Ни одна тень не осталась неучтённой. Даже слова, сказанные в полголоса, были очищены от шума и переведены в текст.