Беседа складывалась душевно и была тёплой, несмотря на мороз за окном. Стекло поблёскивало от инея, а на подоконнике расцветала в огне настольной лампы кружка с дымящимся липовым чаем. Раиса Аркадьевна сидела в кресле, аккуратно подворачивая шерстяной плед под ноги, а Инна копалась в ящике с документами.
— Надо будет сходить в КЭЧ, взять справку о составе семьи, — проговорила она, вытащив какой-то потрёпанный документ.
Пауза повисла, неожиданно для всех.
— А ещё нужно в строевой отдел зайти — уточнить, какие бумаги для перевода нужны. И заодно уточнить как лучше вещи перевезти.
Раиса Аркадьевна кивнула, отпив глоток:
— Без понятия. Но скорее всего надо будет пройти медкомиссию и наверное сделать какие-то прививки. Ты поговори с заведующей отделением, она к тебе всегда тепло относилась.
За столом царила рабочая атмосфера. Каждое слово было не случайным.
— Начальник госпиталя сказал, что жильё в Варшаве выделяют служебное, — заметил я, расстелив на столе блокнот. — Скорее всего, это будет отдельная квартира, но надо быть готовыми и к временной коммуналке. Всё зависит от графика ротации кадров.
Инна подняла глаза:
— Только — не общежитие. Я не выдержу тонкие стенки с соседями по кухне.
Раиса Аркадьевна усмехнулась:
— Выдержишь. Лишь бы ты не забыла, что учиться едешь не на курсы вязания, а в мединститут. Чтобы постоянно голова варила, а не как платье на показе развевалось.
Инна улыбнулась, подмигнув:
— Не переживай. Платье будет в шкафу. А вот с документами — действительно надо разбираться. Надо будет забрать школьный аттестат, справку из учебной части медина о том что уже сдала, и еще справки из военной поликлиники и прививки.
— Вопрос с валютой надо решить, — продолжил я. — Официально там всё по командировочным, но на месте проще, если есть хотя бы немного на руках. Надо подумать, как не нарваться на таможню.
Раиса оживлённо кивнула:
— У мужа был знакомый, когда-то ездил в Польшу по линии Совторгпреда. Может, подскажет. Я узнаю.
Она отставила чашку:
— А вещи? У вас там будет зима — не курорт. Что-то тёплое надо, а польская зима и наша — это две разные песни. Там влажно, ветер. Подберём тебе пальто, Инка, и сапоги. И Косте тоже шапку человеческую, а не вот это — с мехом как у браконьера.
— Будет лучше чем пальто… Пуховик! Легкий и теплый. — Я улыбнулся, проверяя записи в блокноте.
— Нужен будет кожанный кофр побольше, и ещё одну сумку. И аптечку собрать. А главное — перевести на польский копии всех документов: медкнижки, справку из медина, свидетельства о браке.
Инна посмотрела на меня чуть пристальнее:
— А ты сам… готов? Всё-таки — другая страна. Сложная обстановка. Новый коллектив. Другая культура. И ответственность теперь уже за двоих.
Кивок мой был медленным, но уверенным:
— Иначе зачем было всё затевать?
Раиса Аркадьевна посмотрела на нас, мягко, с каким-то скрытым благословением.
— Главное — вместе. Всё остальное — приложится.
И снова в кухне стало тепло. Не от чайника — от ее слов.
Глава 9
День продолжился запахом свежих булочек и гомоном голосов у плиты. Раиса Аркадьевна испекла рогалики с творогом, и теперь доносилось довольное шуршание бумаги, в которую они были завернуты. Инна, надев фартук, помогала матери нарезать сыр и колбасу.
— Mama, podaj mi nóż. Ten większy, z czarną rączką, dobrze? (Мама, дай мне нож. Тот, что побольше, с черной ручкой, хорошо?) — произнесла она совершенно буднично, будто не замечая, на каком языке заговорила.
Раиса Аркадьевна даже не моргнула:
— Ten? A nie Srebro? Bo ten czarny głupi jakiś… (Этот? А не серебро? Потому что этот черный тупой какой-то…)
— Nie, nie. Ten czarny wystarczy. Tylko do sera. (Нет, нет. Этого черного достаточно. Только для сыра.)
Пауза повисла неожиданно. Женщины осознали, что уже минуту говорят между собой по-польски, как будто всю жизнь так и делали.
Раиса первой нарушила тишину, с лёгким испугом и гордостью в голосе:
— Откуда так быстро… Инна?
— Сама не знаю… Это как будто в голове что-то включилось. И всё — пошло само.
Кивок и короткая улыбка стали ответом. В уголке кухни, за книжным шкафом, ее взгляд задержался на мнее. Я же, прикидывая под крышкой чайника температуру воды, сделал вид, будто вообще ничего не заметил. Только «Друг» внутри тихо подтвердил, что блок интегрировался отлично, и активировался естественным образом через эмоциональную связь с носителем языка.
Позже, когда вечер окончательно утонул в ароматах рогаликов и шуршании бумаги, я заметил, как Инна сидит за кухонным столом, перебирая страницы старого фотоальбома. Раиса Аркадьевна подошла к ней, присела рядом, накрыла её ладонь своей.