Полковник кивнул, удовлетворенно.
— Вот и хорошо. Любую помощь в оформлении — получите. Распишитесь, соберете документы, и через два месяца уже будете в Легнице в составе полноценной медицинской группы. А до тех пор — продолжайте работать, но в уме держите. Вопрос, как видите, не праздный.
Папка на столе наконец закрылась. Речь сменилась деловым тоном:
— Всё. Можете быть свободны. До пятницы жду окончательного ответа. И не тяните со своей девушкой. Но лучше не затягивать. Место в команде у нас есть. До конца недели дайте ответ. А пока — работайте, как и раньше. Но имейте в виду — это шанс. И я не суюсь в дела просто так.
Рукопожатие было крепким, с оттенком неформального одобрения.
Уходя из кабинета, трудно было не чувствовать нарастающее волнение. Новая страна. Новая структура. И возможность выстроить нечто большее. Возможно, кое-что даже гораздо серьёзнее…
Возвращаясь по знакомым коридорам, шаги звучали по-другому. Казалось, даже стены госпиталя стали чуть тише, словно пропуская мысли вперёд, к следующему разговору.
После окончания смены в госпитале, выйдя на улицу, почувствовал как повеяло вечерним январским холодом. Снег скрипел под ногами, воздух был плотным как кисель и чистым, как стекло. Инна устроилась в «Ниве» на привычном месте рядом, запах её духов органично вплетался в морозный воздух, создавая уют и предвкушение домашнего тепла.
Машина резво выехала со двора госпиталя. Двигатель работал ровно и тянул очень легко. Все мои переделки работали так, как мной и задумывалось. Особенно радовала подвеcка, полностью поглощая намерзшие ледовые неровности. Пауза тянулась минуты две, пока не решено было начать разговор.
— Сегодня был у начальника госпиталя, — мой голос прозвучал спокойно.
Инна повернулась, не меняя выражения своего лица, тем не менее в голосе звучала тревога.
— Дубинский? Зачем он тебя вызывал? Что-то серьёзное Костя?
— Предложение от него поступило. Его переводят на новое место, предлагал служить вместе с ним.
— Куда, кем, когда?
— Начальником ВМУ в Главкомате Западного направления. Штаб в Легнице, это в Польше. Он уезжает туда в ближайший месяц и сейчас формирует свою команду. Хотел бы видеть среди гражданских специалистов кого-то надёжного. И в списке оказался один знакомый персонаж, — последнее прозвучало с усмешкой.
Инна немного помолчала, затем отозвалась спокойно:
— Неожиданно… Но в духе Дубинского. Он никогда не делает ставки просто так. А ты… — согласился?
— Сказал, что подумаю. Ответ нужно дать до конца недели. Но это ещё не всё. Он интересовался личной жизнью. Не из любопытства, а потому что неженатых за границу выпускают неохотно. Прямо намекнул — если хочешь со мной, то нужно определяться.
Инна не ответила сразу. Кисти ее рук сжали ремешки сумки, взгляд скользнул в окно, где за снежной вуалью мелькали огни проспекта.
— А у нас всё серьёзно? — прозвучало чуть тише, чем обычно.
— Ты знаешь ответ лучше меня, — мой ответ прозвучал спокойно и уверенно.
Инна выдохнула, кивнула, как будто сказала себе самой: «Конечно знаю, но хочу услышать снова, и это не последний раз».
— А в Польше можно продолжить обучение? — Вопрос прозвучал почти буднично, но с той нотой, что выдает скрытую тревогу.
— Ты таки хочешь вернуться к учёбе?
— Очень. Всё ещё помню анатомию, терапию, фармакологию…
Машина мягко свернула во двор. Фары осветили сугробы, чью-то детскую лопатку и следы сапог. Двигатель заглушен, но разговор не прерывался.
— Если поедем в Польшу — то уверен, можно будет что-то придумать по линии ВМУ Главкомата. Если остаёмся — найдём вариант здесь. Есть накопления, плюс кое-что можно достать через знакомых. Разберёмся. Главное — не откладывать решение.
Инна обернулась, посмотрела прямо, глаза были серьёзными и светлыми.
— Знаешь… Иногда так страшно верить в перемены. Но всё внутри говорит — надо. Потому что иначе — застой. Как в организме без движения.
Ответ мой был кратким:
— Движение — это жизнь. Особенно если вместе.
Инна улыбнулась. Нежно, почти застенчиво. Потом взяла за руку, словно для того, чтобы зафиксировать: решение принято.
На следующее утро, после короткого завтрака и дежурного взгляда на заснеженный двор, ноги сами понесли в знакомый кабинет, где за массивным столом, как всегда, сидел полковник медицинской службы Дубинский. Комнату наполнял устойчивый запах крепкого табака и присущий только военным запах от формы. Даже менты и флотские пахнут совершенно по другому. Полковник поднял глаза от бумаг и жестом пригласил сесть.