На КПП госпиталя дежурный прапор в форме жестом показал направо:
— Вы к кому?
— Прибыл в госпиталь работать техником по медоборудованию и аппаратуре.
— Ваша фамилия?
— Борисенок.
— Есть такое дело. Документы предъявите…
— Тогда туда, по внутренней дороге. Вас уже ждут. — С этими словами, он вернул мне мои документы.
Проехав через ворота, увидел аккуратный трёхэтажный корпус с флагом СССР на фасаде. Несколько советских офицеров переговаривались у входа, закуривая прямо под табличкой «Курение только в строго отведенных местах!»
— Эй, земляк! На «Ниве» приехал? — окликнул капитан в шинели. — Такую технику сюда не каждый день завозят. Новая?
— Почти. — Кивок. — С Минска гнали.
— Молодец. Устроишь нам потом обзор, — подмигнул тот. — А пока топай к начальнику госпиталя. Он тебя заждался.
Внутри здания пахло мастикой для пола, свежей бумагой и крепким чаем. Всё было знакомо, но всё равно — по-другому. Польский город, новая страна, другая жизнь.
Глава 11
До первых выходных Инна решительно и методично закрыла вопрос с переводом в варшавский медицинский университет. Помог не только её блестящий послужной список и справки из Москвы и Минска, но и врождённое обаяние, которое умело сочеталось с искренним уважением к собеседникам. Польский язык лился с её губ всё увереннее, а преподаватели отмечали, что у девушки редкий для приезжих правильный акцент, в котором уже едва угадывался мягкий восточнославянский оттенок.
После успешного визита в деканат Инна, сияя как школьница с пятёркой, вечером устроила мини-праздник на двоих. На скатерти нашлось даже место для польского торта с кремом, купленного по дороге домой.
Рабочие будни в госпитале шли спокойно, без суеты и спешки, несмотря на заметно более высокий уровень оснащения. Приборы, которые в Минске стояли под замками или приходилось выменивать по большому блату и протекции, здесь спокойно работали в свободном доступе. Некоторые модели японских анализаторов или немецких УЗИ-сканеров в Минске можно было разве что увидеть в справочнике.
Сотрудники — от младшего медперсонала до главврача — поначалу относились сдержанно, хотя и доброжелательно. Один из терапевтов по имени Толик даже как-то в столовой, отложив вилку, спросил:
— Ну и как вам у нас, товарищ техник?
Мой ответ прозвучал вежливо, но с хитринкой:
— Аппаратура радует. Персонал — тем более. Пожалуй, останусь.
Он рассмеялся и протянул руку:
— Тогда добро пожаловать.
В коридоре диагностического отделения, где стояли ящики с новыми расходниками, «Друг» тихо шепнул в нейроинтерфейс:
— По общему уровню технологического обеспечения это место почти догоняет медицинские модули класса «Феррум-А». Впрочем, кадровый потенциал и клинический опыт врачей здесь всё равно не выше среднего.
— Не придирайся, — мысленно отозвался я, поправляя журнал на посту медсестры, — зато атмосфера доброжелательная. И кофе в столовой терпимый.
К обеду пятницы стали появляться первые планы на выходные. Инна заговорчески шепнула вечером, надкусив яблоко:
— Надо бы съездить в Старе Място, давно хотела посмотреть…
Ответ прозвучал после глотка чаю:
— Заодно и на тот адрес заедем, что дала твоя мама. Вдруг её кузен всё ещё рад советским гостям?
Инна кивнула и, помедлив, добавила:
— Он человек слова. Только вот… лучше сначала купить приличный торт. Польские родственники — это отдельная каста.
Первый настоящий выходной в новой реальности встретил непривычной тишиной. Ни команд, ни вызывной связи, ни стука тележек по кафельным полам госпиталя. Только запах кофе с корицей, доносящийся из кухни, и тихое шуршание льда за окном.
На завтрак — поджаренные тосты, польское сливочное масло, домашнее яблочное варенье и что-то вроде сырника с изюмом. Инна в белом свитере с широким воротником, завязав волосы лентой, напоминала героиню французского фильма. С такой спутницей прогуливаться по Варшаве — уже само по себе эстетическое удовольствие.
— С чего начнем сегодня? — спросила она, подливая чай в чашку.
— Начнём по-классике. Старувка. А потом дойдём до Королевского тракта.
— Я как раз шапочку под пальто подобрала, в тон кирпичу Рыночной площади, — хмыкнула Инна.
Субботнее утро в Варшаве выдалось свежим, но без ветра — воздух словно вымыт до абсолютной прозрачности выпавшим ночью снегом. На улицах лежал мягкий, ещё не утрамбованный покров, который приятно похрустывал под подошвами. Солнце — как фарфоровая крышка, прозрачное, но холодное. Обогреватель в «Ниве» готов был бодро сопеть горячим воздухом, но машину оставили у дома — решили пройтись по старому центру пешком.