Я был готов. Спал я хорошо, почти семь часов, проснулся только один раз, когда мне показалось, что надо мной склонился Кишнар, но это была всего лишь тень на стене. Утром Флуд принес мне кофе, жизнь начиналась снова, и я был близок к тому, чтобы расстаться с ней.
- Хочу вас заверить, - Ломан, - что о событиях прошлой ночи не просочится ни слова. Короче говоря, ни Соединенное Королевство,, ни Сингапур не хотят, чтобы хоть что-то угрожало стабильности в Юго-Восточной Азии, и они более чем готовы защитить больницу от плохой славы, и посему приказали полиции держать все в тайне. Средствам массовой информации не будет известно ровным счетом ничего.
Медсестра сняла бинт и бросила его на поддон, Последние заботы медицины...
- Я распорядился, чтобы тело Манифа Кишнара в гробу доставили к дому на .Сайбу-стрит. Это не только жест вежливости, поскольку его можно считать солдатом, погибшим на поле боя, но и откровенный провокационный вызов Шоде, ибо она лично явилась сюда за вашей головой, не ожидая, что взамен получит его.
Да, она на это напросилась.
Вот сука!
Он же мог убить меня.
- Болит?
- Что?
- Колет?
- Нет.
Черт побери, этот йод жжет огнем.
Она начала бинтовать.
- Вам стоило бы знать, - сказал Ломан, - что вчера рано утром Шода отдала приказ разбомбить радиостанцию в джунглях.
Я должен был ожидать этого.
- Он погиб?
- Да.
Чоу.
"Прощай, семпай!"
Голова его склонилась над старой выщербленной панелью радиорубки, и слеза, что сползла с изуродованной щеки, блеснула на ней.
"Он мой отец."
Тихий, мягкий, слегка запинающийся голос Сайако в трубке телефона в больнице.
Я перевел дыхание.
- Сейчас болит?
- Нет.
Да. Сейчас болт.
- Мне казалось, - помолчав, сказал я, - что генерал Чоу больше не представлял угрозы для Шоды, не так ли?
- Когда вы встретились с ним, она изменила свое мнение. До нее дошла информация о вашей встрече.
- Каким образом?
- По деревне разнеслись слухи.
- Вы узнали об этом от Джонни Чена?
- Да.
- Если она знала, что я там был, почему она не нанесла удар в то время.
- Она опоздала; вы успели уйти. Я ушел, улетел, а Чоу оставалось жить всего лишь несколько часов. Сначала Венекер, теперь Чоу... "Порой я ненавижу свою работу."
- Самое важное, - отметил Ломан, - что ее поступки - еще одно доказательство того, какое давящее воздействие вы оказываете на нее. - Он перестал шагать по комнате и остановился, глядя на меня сверху вниз, заложив руки за спину. - И вот что я хотел сказать вам, Квиллер. Вы пугаете ее. Я думал об этом.
- Не преувеличиваете ли вы?
- Сомнительно. - Взгляд в сторону дивана. - Пепперидж четко обрисовал мне картину ваших взаимоотношений с Шодой - они-то и являются основным стержнем всей операции, понимаете? - и я согласен с его мнением: вы .в самом деле пугаете ее.
Пепперидж выдал мне эту точку зрения несколько по-иному, предупредив меня в больнице: "Думаю, мы нашли ее ахиллесову пяту, и это - ты".
Ломан опять заметался по комнате, и когда глянцевые носки его туфель касались ворса китайского ковра, поднималась пыль, плавающая в лучах утреннего солнца.
- Разрешите мне обрисовать нашего оппонента. Оставаясь за сценой, она фактически правит всей Юго-Восточной Азией, где и экономика, и политические инфраструктуры в значительной мере зависят от торговли наркотиками. Кроме того, она психопатоидная личность. Переживания детских лет привели к тому, что, с одной стороны, ее ненависть к мужской половине рода человеческого обрела характер патологии, а с другой стороны, она в той же мере боится ее. Немалую роль в ее личности играет и тот факт, что она полна древних предрассудков и суеверий, которые значительно превышают ее ортодоксальный буддизм. - Он резко остановился и снова посмотрел на меня.- Можно с уверенностью сказать, что .она нездоровый человек с точки зрения психотерапии. Я готов предоставить вам суммарное мнение трех опытнейших лондонских психиатров, с которыми консультировался мистер Кродер после того, как мы получили исчерпывающий отчет о делах и поступках Марико Шоды за последние пять лет.
Значит, они тоже сидели над домашним заданием. Доктор Израэль сказал мне в больнице: "Один человек может страстно увлекаться многими вещами, но его реальная одержимость будет сфокусирована на некой абстракции. Ненависть. Месть. Жизнь. Смерть. Секс. Болезнь. Здоровье". И когда я поинтересовался, можно ли с этим что-либо сделать, он ответил: "Нет. Одержимость начинает овладевать человеком на скорости десять миль в час, потом доходит до пятидесяти, и затем до девяноста и остановить эту гонку невозможно. И человек - вдребезги".
- Таким образом, наш оппонент, - Ломан продолжил свое мотание, представляет собой классический тип, хорошо известный мировой истории могущественный мегаломаньяк, помешанный на идее святого крестового похода. Воспринимайте ее как Иди Амина или Кадаффи.
И снова я вспомнил доктора Израэля, когда спрашивал его: "Но, скажем, человек, обладающий силой воли, достаточно умный, сообразительный и интеллигентный - неужели, попав под власть "одержимости, он в конце концов теряет над собой контроль и гибнет?" - И он ответил: "Вспомните Адольфа Гитлера"
Ломан опять остановился напротив меня.
- Вот так выглядит ситуация, а если говорить именно о вашем личном задании и о вашей личной цели, то это - Марико Шода. - Он не глядел на Пеппериджа, но у меня сложилось впечатление, что эти слова были обращены и к нему. Пепперидж смотрел куда-то в пространство. - Пока вы не пришли к мнению, что задание может быть выполнено только под эгидой Бюро, я не мог проинформировать вас обо всех аспектах, имеющих к нему отношение. Теперь я могу вам сказать, что у мистера Кродера есть группа в зоне разворачивающихся событий, которая действует под руководством одного из самых талантливых наших работников.
Он уставился на меня, и я понял, что он ждет вопросов. У меня их была целая куча, и я выдал первый из них.
- В какой именно зоне?
- Конечно, не в этой. Она принадлежит только вам.
- Кто руководит?
- Феррис.
Ах ты, сукин сын.
Мы можем предложить вам оптимальную раскладку, сказал он как-то в Лондоне, например, вы сами будете принимать решения о прикрытии, о сигналах, системе связи, контактах и так далее. И он даже спросил меня, кого бы я предпочел выбрать своим руководителем, и он же знал, кого бы я хотел видеть в этой роли, не так ли? Верно - Ферриса. Как он мне был нужен!
? Так где же все-таки зона его действий? - Ни выражением глаз, ни голосом я не дал ему повода для торжества.
- Ответить на это непросто; - Развернувшись, он снова ходил, нервно дергаясь при каждом шаге. Но я слушал его очень внимательно. - Где-то на Ближнем Востоке исчез из поля зрения груз в сто "Рогаток" с боеголовками. В настоящее время наша вторая груши пытается засечь их, установить над ними контроль и проводить до места назначения в Таиланде.
Я уставился на него. Ого. Сто "Рогаток". Хватит, чтобы взять под свой контроль все воздушное сообщение над Индокитайским полуостровом - и военные трассы и все прочие.
- Но, Господи, - спросил я, - что вы имеете в виду, говоря, что он исчез из поля зрения? ? Он вскинул голову.
- Эвфемизм. Мы не сомневаемся, что на самом деле люди Шоды перехватили этот груз и направили его в какое-то свое тайное укрытие. И мы должны как можно скорее перехватить его, ибо не позже завтрашнего дня он окажется в руках военных сил Шоды; иными словами, крайний, предельный срок в три дня, о котором я вам намекал, уменьшился до двенадцати часов или даже меньше того. И опасность ситуации, без сомнения, ясна для вас.
"Уверен, что мне не надо подчеркивать, мистер Джордан, всю опасность этого оружия, если оно попадет не в те руки, - принц Китьякара. - Это значит, что любые революционеры, получив в достатке такое оружие, достигнут своих целей, потому что им обеспечена полная безопасность от удара с воздуха. Это значит, мистер Джордан, что, если организация Шоды получит такое оружие, через неделю весь Индокитайский полуостров займется пламенем войны. К чему, конечно, она и стремится."