— Айдын разве не такой же? — парировала Вампиресса.
— Да Айдын ребенок по сравнению с Гелиотом. — воскликнула вампирка.
— Что же Гелиот такого сделал, что весь мир его боится?
Наташа с сочувствием посмотрела на нее.
— Чего он только не делал.
— Спасибо, я приму к сведению, — согласилась Вампиресса.
— Но тебя это не останавливает? — спросила вампирка.
— Нет. — резко бросила девушка.
Наташа отошла в сторону, пропуская ее.
«Знала бы ты Наташа, сколько я уже ошибок с ним совершила», — подумала Вампиресса, выходя из дома.
— Удачи, — шепнула вампирка ей вслед.
Выглянув из калитки, девушка глубоко вдохнула воздух. Может, с их последней встречи что изменилось, надо проверить. Все было чисто, и она смело шагнула на улицу.
Сегодня солнечный свет не пьянил ее, как тогда. Ее разум и чувства были подчинены только ей. Видимо, количество боли, свалившееся на нее за последние месяцы, настолько истерзало душу, что она больше ничего не боялась. Просто нечему было больше болеть. Она должна срочно освободиться, она чувствовала вдохновение. Желание действовать овладело девушкой, она будто проснулась после долгого кошмарного сна и, на удивление самой себе, выспалась.
Заледенелый асфальт быстро исчезал под ее упругими шагами. Вампиресса дошла до места их встречи, до того ночного кафе. О месте и времени они не успели договориться, но она была уверена, что, если он придет, то именно сюда. Девушка вошла в кафе.
«Здесь его нет», — мелькнуло еле уловимое разочарование, которое она тут же заглушила в себе. Следы говорили о том, что Гелиот не появлялся с их последней встречи.
«Это ничего, подожду» — решила она.
На этот раз Вампиресса направилась к угловому диванчику в конце зала, оттуда хорошо видна дверь, и это была не уединенная кабинка. Нечего с ним оставаться наедине.
У нее, наконец, появилось время подумать. Все прошлые месяцы она занималась самобичеванием, не принятием решений, а самоистязанием. И, проревев трое суток в комнате, наслаждаясь жалостью к себе, она поняла только одно. Так проблему не решить, слезами делу не поможешь, от беды не убежишь. Старые поговорки, но как были правы наши предки!
Когда-то она была девочкой, мечтающей стать рок-звездой, потом выросла и, помыкавшись, выбрала более легкую мечту — стать организатором вечеринок. Ведь звездой быть так сложно: надо любить вечеринки, дорогую одежду, а она никогда такой не была — это больше похоже на ее сестру. Вампиресса задумалась. Что, если бы она не стала вампиром? Может, она со временем отказалась бы и от этой своей мечты. Слишком малодушна, слишком подвержена апатии и никогда еще в своей жизни ничего она не доводила до конца. Гнить ей в ряду брошенных жен и несчастных матерей.
Став вампиром, она продолжила жить по старым правилам, и к чему это привело. Друга погубила, любимого чуть не убила! «А любимый ли он?» — задумалась она. От воспоминаний о их поцелуе закружилась голова. Это не было ошибкой, это был лучший поцелуй в ее жизни.
В одну ночь она настроила против себя весь волшебный мир. На ошибках надо учиться, и пусть слабые люди говорят, что она не виновата и просто попала в череду неприятностей, но только она может все изменить.
Знакомый запах прервал поток ее мыслей и она, оторвав взгляд от нетронутой чашки с чаем, увидела Гелиота. Он стоял в дверях кафе: высокий, красивый, статный словно принц.
«Ничего Наташа не понимает, если бы он был душкой, не было бы в нем того очарования, того только ему присущего шарма плохого парня», — подумала она.
Тем временем Гелиот пересек зал и подошел к ее столу. Он сел напротив в кожаное кресло и, скрестив пальцы рук в замок и ничего не говоря, посмотрел на нее. Вампиресса тоже хранила молчание, она совсем не представляла, с чего начать и от этого стала чувствовать себя еще хуже. Секунды превращались в минуты, а они все молча сидели за столом.
— Я согласна, — первой не выдержала Вампиресса.
Гелиот все так же молча глядел на нее. Неожиданная мысль возникла в ее голове. Ну, в самом деле, не ждет же он от нее…
— Извини меня, — сказала она быстрее, чем успела обдумать свои слова. — Я не хотела, — Гелиот приподнял брови. — А чего ты хотел, я — вампир, — чуть не крикнула она, но в последний момент, вспомнив, где они, сбавила тон.
Сейчас эта непроницаемая маска его лица начала бесить ее. Как ледяная статуя, бесчувственная, хладнокровная.