Кажется, Джо обиделся всерьез и не мог этого скрыть.
— Сколько у вас в банке? Примерно.
— Мы не думали о деньгах.
— Вы опять употребляете множественное число. Кстати говоря, вы, лично вы потребовали большой гонорар за эту передачу.
— Еще бы, вы мне приготовили столько неприятностей. В России относятся к деньгам иначе, чем здесь. Мы там куда свободнее. Здесь только и разговору что про деньги.
— Я думаю, к вашей сестре это не относится. Давайте послушаем ее.
— Стоит ли? Будет то же самое.
— Не совсем.
Видно было, что Джо схватил Уолтера за руку, оператор успел крупным планом дать этот жест.
— Не надо, прошу вас. — Он начисто забыл о камере, о зрителях.
— Извините, Джо, я знаю, что вам будет неприятно, но хочется пробить вашу коммунистическую броню. Вы пребываете в излишнем моральном комфорте… Включите запись!..
Крашеные черные волосы и косметика делали ее моложавой, она была из тех женщин, привлекательность которых остается с ними до конца. Общим с Джо были только толстые добрые губы и размашистая жестикуляция. Она рассказывает, что любила Джо больше всех других родных. Он всегда защищал ее, в этой большой бестолковой семье они поклялись всегда стоять друг за друга. Она научилась делать шляпки, неплохо зарабатывала, давала ему деньги на ученье.
— ФБР знало, что мы дружили, ко мне приставали больше других. Я тоже не понимала, почему он не дал мне знать. Он говорит, что не мог? Но он даже не вспоминал обо мне! Я это знаю. Мой первый муж ушел от меня, мы ссорились из-за того, что я защищала Джо, и с братьями я поссорилась. Я все ждала хоть какой-то весточки от него. Иногда я себе говорила: хорошо, что он избежал тюрьмы. Вы знаете Виви, его невесту? Я убеждала ее подождать, она любила его. Я виновата перед ней, не надо было его ждать.
— Вы узнали его?
— Он стал лысый. Нет, это не мой Джо, он стал совсем чужой.
— Вы отвыкли.
— Нет, у него внутри ничего не осталось.
— Но он же приехал к вам.
— Зачем? Я давно оплакала его и похоронила. Чего он ждал? Дети, внуки объявили мне, что не хотят его знать, дядя-коммунист, дядя, которого хотят лишить гражданства, — им от этого радости не будет. Он говорил, что стал известным специалистом. У него всегда была хорошая голова, но мой сын, инженер, никогда не слыхал о нем. Мне стыдно, что у меня не осталось к Джо даже жалости. Это нехорошо, что я не обрадовалась ему.
В глазах ее слезы, она смахивает их снова и снова.
— Они заставили ее, — сказал Джо. — Не может быть, чтобы Ида такого наговорила. Ее заставили.
— Посмотрите на себя со стороны, Джо. Это там, в России, вы лауреат, автор того-то и того-то. А кто вы здесь? Для вашей родни? Источник новых неприятностей. Гордиться вами они не могут. Нечем. Я запросил городскую библиотеку. Вы не упоминаетесь ни в одном словаре. Даже в советских энциклопедиях нет ни вас, ни вашего друга Костаса. Вы говорите, он отец микроэлектроники. Казалось бы, его имя должно войти в пантеон.
— Он ученый мирового класса.
— Охотно верю. Вы, наверное, тоже. Много ли в России ученых мирового класса? Думаю, что немного.
— Когда-нибудь они отдадут должное Костасу, — пробормотал Джо, после монолога сестры он сник, потерял интерес к передаче. Уолтер победил, но теперь ему никак не удается оживить Джо.
— Сделай вы то же самое для Америки, вы были бы здесь героем, вы были бы обеспечены.
— Всю жизнь я стремился создать более справедливую систему. Разумную, — вяло говорит Джо. — Мы думали, что компьютеры помогут этому.
— Оказалось, что дело в системе, а не в электронике, — говорит Уолтер. — Ваши умные компьютеры не могли спасти социализм.
— Знаете, Уолтер, как говорят в России: еще не вечер!
— Вы задумывались когда-нибудь над притчей о блудном сыне? Куда он возвращается?
— Домой… К отцу.
— А может, к себе? — В голосе Уолтера сомнение, и Джо молчит в раздумье.
— Может, к себе, — осторожно соглашается он. — Вернулся к себе, а меня нет, не могу найти. Ида права: я никому тут не нужен.
— Если б это было так, мы бы не устраивали ваше выступление. — Уолтер похлопывает его по руке. — Мы не хотим вас отвергать. Как сказано было: раскаявшийся грешник дороже праведника. Вы вернулись, вы ищете себя – это уже много. Ваша судьба исключительна, не мудрено, что некоторые люди не могут простить вам, не осуждайте их; не старайтесь доказать, что они не правы, на этом пути вы не найдете мира, постарайтесь понять и их чувства…
Он слегка пародировал тон проповедника, но Джо этого не замечал, он был слишком удручен.