Выбило их из колеи сообщение от 13 января: в Москве раскрыта группа врачей-убийц, они готовили покушение на руководителей страны. Большинство арестованных были евреи, и Андреа опасался, как бы Джо не почувствовал себя уязвленным, но Джо и не подумал принять это на свой счет, он твердо знал, что антисемитизма в Советском Союзе нет и не может быть: Советский Союз разгромил фашизм, вместе с ним расовую теорию; здесь, в Чехословакии, в Польше, эти пережитки еще существуют, в Союзе же – никогда.
Комплекс завершили к февралю 1953 года. Опережая все сроки. Морозным солнечным днем начались испытания на полигоне. Комиссию составили из промышленников и военных. По летящей цели стреляли с земли. Из зениток, оборудованных приборами. Точность попадания получалась много выше обычной. И скорость стрельбы и прочие показатели обрадовали военных. Промышленники ворчали, но не слишком; как объяснили Андреа, промышленники всегда ворчат на всякий случай, но тут их все устраивало: и малые габариты, и сравнительная простота. Заместитель командующего, Герой Советского Союза, обнимал Андреа, обещал взять под свое крыло… Позвонил в Москву, доложил о хороших результатах, замечаний было немного. Чехи устроили банкет.
Андреа и Джо усадили в центре стола, между ними сел заместитель командующего ВВС Колосков. Поднесли бокалы, огромные, в виде колокола.
— Ничего не поделаешь, — сказал Андреа, — придется научиться пить, иначе мы тут пропадем.
Колосков похлопал Джо по плечу:
— Иосиф Борисович, ты не беспокойся, мы тебя в обиду не дадим!
Бывший летчик, пил он мастерски, но голова оставалась ясной, он четко, по-деловому тут же между блюдами обговаривал условия следующего заказа. К Джо подошел маленький человек в штатском, с рюмкой.
— Поздравляю вас! — сказал он. — Узнаете?
Это был Сергей Сергеевич из Хельсинки – та же лиловая физиономия, только располнел, округлился, заблестел, как заново отлакированный.
— Я теперь тут. Курирую. Всех. — Еле заметно, ладошечкой, он обвел пиршественный стол, а заодно как бы и всю эту маленькую страну. — А вы, значит, тоже здесь? Укрылись! — усмехнулся. — Но, видите ли, от нас не укроешься. — Он обратился к заместителю командующего: – Это ведь я товарища Брука вытащил к нам в Союз. Представляете, тапером работал в кабаке. Вот как туго у них ученым приходится! Боялся к нам ехать. — Куратор хмельно заулыбался. — Уж как я его обхаживал, товарищ генерал. Приятно видеть результаты. Мы люди скромные, о нас всегда забывают.
— О вас не забудешь, — весело пробасил генерал. — А забудешь, так вы напомните. — И заколыхался смехом. Вслед за ним все с удовольствием засмеялись.
— Действительно, — сказал Джо, — не хотел. Очень вы мне тогда не понравились. Я думаю, что без вас, с тем грузином, все прошло бы легче.
Шум за столом стих, их внимательно слушали.
— Перестарался ты, браток, — сказал замкомандующего пьяно-добродушным тоном. — Да все равно молодцы, что достали нам таких орлов. Выпьем за наших неслышных, можно сказать, интимных спутников!
Неслышный товарищ Юрочкин чокался безулыбчиво, к нему подходили и отходили; закончив ритуал, он поманил к себе Джо и чокнулся с ним повторно.
— За нашу следующую встречу, Иосиф Борисович. Бог троицу любит. — Он выпил, наклонился к Джо, оскалился, словно бы укусить собрался. — Не понравился я? Как же быть теперь, что делать?
Рядом с ним откуда-то появился бледный, плаксивого вида чех из “беспечности” (“По-нашему значит безопасность”, – пояснил Юрочкин) и пожаловался:
— Слыхал, Иржи, не нравятся ему наши органы. Всем сионистам мы не нравимся. Насильно мил не будешь. А мы ценим вас, Иосиф Борисович. Верно, Иржи?
— Ценим, — подтвердил Иржи. — Но я их не люблю.
— Да, они народ неблагодарный. Вы ведь наш должник, Иосиф Борисович.