Ньют встал. Томас ожидал, что вот, наконец, сейчас он всё объяснит, успокоит и заверит, что всё в порядке. Но Ньют лишь вертел в пальцах помятую бумажку; вены на его руках вздулись. Сердце Томаса упало. Он не понимал почему, но всё произошедшее заставило его нервничать сильнее прежнего.
Алби приложил ко рту сложенные рупором ладони и крикнул:
— Эй, Медяки!
Это странное слово Томас слышал и раньше. Интересно, что бы это значило? Но не успел он додумать, как кто-то оттолкнул его в сторону. Двое ребят постарше пробивались сквозь толпу: один был длинный, с курчавыми волосами и носом размером и видом похожим на лимон. У другого, невысокого, на висках среди смоляных волос уже показалась седина. У Томаса возникла слабая надежда, что хотя бы эти двое, может быть, как-то прояснят ситуацию.
— Ну и что мы будем с ней делать? — спросил длинный неожиданно писклявым голосом.
— А я откуда знаю? — огрызнулся Алби. — Это ведь вы, шенки, Медяки здесь, вот и шевелите мозгами.
«Ага, Медяки! — повторил Томас про себя. — Должно быть, они здесь сходят за врачей». Коротышка уже присел над девчонкой, начал щупать её пульс и приложил ухо к груди, чтобы послушать дыхание.
— А с чего это Клинт первым начал к ней клеиться? — выкрикнул кто-то.
В ответ раздалось несколько хриплых смешков: «Чур, я следующий!»
«Как они могут ржать? Тоже мне шуточки! — подумал Томас. — Она же всё равно что мёртвая!» Ему снова стало не по себе.
Глаза Алби сузились, а рот растянулся в улыбочку, ничего общего не имеющую с весельем.
— Если хоть один тронет девчонку, то следующую ночь этой сволочи придётся провести в Лабиринте с гриверами, это я обещаю. Изгнание без всяких разговоров. — Он помолчал, медленно поворачиваясь кругом, словно хотел, чтобы каждый посмотрел ему в лицо. — Чтобы ни одна свинья и пальцем к ней не прикоснулась! Ясно? Ни одна!
Это был первый случай, когда Томасу понравилось что-то, исходящее из уст Алби.
Коротышка-Медяк Клинт (если таково было его имя), поднялся, закончив своё короткое обследование.
— Вообще-то, с нею всё в порядке. Дыхание нормальное, сердце тоже, хотя ритм немного замедлен. Я бы сказал, что она в коме. Джеф, забираем её в Берлогу.
Его напарник, Джеф, подхватил девушку под мышки, а Клинт взялся за ноги. Томасу хотелось бы принять большее участие в происходящем, чем быть простым наблюдателем: с каждой секундой он всё сильнее сомневался в том, что несколько минут назад сказал правду. Новенькая всё-таки стала казаться ему знакомой! Он чувствовал какую-то непонятную связь с ней, и не мог бы объяснить, откуда взялось это ощущение. Он пришёл в такое смятение, что невольно оглянулся вокруг, словно испугавшись, не подслушал ли кто-нибудь его мысли.
— На счёт три, — буркнул Джеф, высокий Медяк. Он сложился вдвое, наклонившись над девушкой, при этом его нескладная фигура стала до комичного напоминать гигантского богомола. — Раз... два... три!
Они оторвали её земли, едва не подкинув бесчувственное тело в воздух — по всей видимости, она оказалась гораздо легче, чем они думали. Томас чуть не накричал на них, чтобы были поосторожнее.
— Посмотрим, как пойдёт, — сказал Джеф, ни к кому в особенности не обращаясь. — Придётся кормить её супом с ложечки, если она не очнётся в ближайшее время.
— Просто ухаживайте за ней, да получше, — ответил Ньют. — Должно быть, есть в ней что-то такое-эдакое, иначе бы её сюда не послали.
У Томаса заныло под ложечкой. Ему стало ясно, что они с девушкой как-то связаны, уж больно много странного случилось: они прибыли сюда с разницей в один день; она казалась ему знакомой; он чувствовал настоятельную потребность стать Бегуном, несмотря на всё то устрашающее, что ему довелось узнать... Вообще, что всё это значило?
Алби напоследок ещё раз наклонился над новоприбывшей — взглянуть в лицо, прежде чем её унесут отсюда.
— Положите её в соседнюю с Беном комнату и не спускайте с неё глаз днём и ночью. Если с ней что случится, я должен узнать об этом немедленно. Мне плевать, что это будет — или она заговорит во сне, или сделает плюк, или ещё что — сейчас же ко мне!
— Ага, — буркнул Джеф, и они с Клинтом понесли девушку по направлению к Берлоге. Наконец, приютели очнулись, зашумели, и, строя догадки и делясь ими друг с другом, разбрелись по своим делам.
Томас молча и задумчиво следил за всем происходящим. Эта необъяснимая связь с нынешней реальностью не была исключительно только его субъективным ощущением. Не слишком тщательно прикрытые обвинения, брошенные ему всего несколько минут назад, доказывали, что и другие имели свои подозрения на этот счёт. Но в чём была суть этих подозрений?