Прошла еще неделя. Я плавал на доске, утопил пару яхт, с трудом спасшись в океане. Полу-разрушенные этажи отеля еще слегка курили остатки пожара, но живых в округе так и не объявилось. Сколько времени прошло, я понятия не имел. Постепенно город начинал приходить в упадок. Электричество стало сбоить, и еще через неделю оно исчезло. Я еще месяц прожил в Майами на различных генераторах, таская в большой отельный холодильник и еду из разных супермаркетов. Но и это развлечение закончилось.
Ну, раз Оракул так приятно со мной пошутил на этот раз, поеду путешествовать, и смотреть, как умирает цивилизация и я вместе с ней. Для выживания в таких условиях я явно не приспособлен, а на печеньях и шоколадках долго не протянешь. Я даже кашу сварить не умею, какая-то не съедаемая плюха получается, с сухой крупой внутри. Мерзость! Выручили сухие смеси для бодибилдеров, нашел в каком то торговом центре. Огромные банки говорили, что там «все есть для вашего тела». О^кей, посмотрим. Выбрал новенький пикап в одном из авто-салонов. Запасся в хозяйственном маркете канистрами, заправился и поехал вдоль побережья.
До Нью-Йорка менял машину два раза, просто было невозможно объехать завалы столкнувшихся машин на трассе. К концу пути я заскучал, везде картина одна и та же: нет никого.
Оракул, ты меня в этом путешествии измором решил взять? Ну так не выйдет у тебя ничего, у меня здесь свобода действий, хочу продолжу игру, хочу закончу, и черт с ним, с пророчеством, не знал и не буду знать! Зато я знаю, где я это закончу. Здание фондовой биржи! Я создавал его для того, чтобы иметь еще один инструмент для управления землянами. Теперь этот инструмент поможет мне попрощаться с ними. Это конечно не ФРС, которая имеет весь этот гребаный мирок овец. О, ФРС это великое изобретение разрушителей, простое и гениальное! Сначала они печатали деньги, ничем не обеспеченные, а теперь и этого не надо, просто добавь нолик на компьютере и ставь кредитную ставку ниже всех. И вот весь мир идет к ним за деньгами, за ноликами, а взамен несет нефть, газ и государственные облигации. Гениально! А кто попробует такое повторить, ну типа напечатать свои деньги, причем обеспеченные, например нефтью, будет уничтожен. Ну, как пример, Ирак.
До Манхэттена я добрался довольно быстро. Город потускнел, он тихо умирал. Была мысль, а не разрушить ли еще что-нибудь, но нет, хватит. Слишком это тяжелая работа. Встал вдалеке от здания биржи, достал очередной батончик шоколадки, надкусил, прожевал, и нажал на газ до упора! Преодолел расстояние очень быстро. Скрежет визг и хлопок. Все исчезло.
— Друг! Друг!
Адская боль, во всем теле! Так я еще не возвращался.
Друг! Друг!
Да кто это, какой еще друг, да еще на английском, земном языке?
Сколько меня не было? Помощник!
— Друг ты жив!
С лица, что-то убрали, стала смутно проявляться картинка. Все плохо, я там же.
Какой-то человек трясет меня, гладит, целует, фууу, дрожащими, потными руками пытается меня освободить от подушек безопасности. Без конца что-то говорит, бубнит на непонятном языке. А знаю этот язык, русский, пять лет учил, давно, правда, это было. За семьсот лет на этой планете, чего только не было. Но вспоминаю что-то.
— Твою мать, первый человек за три месяца, и тот ездить не умеет, чуть не убился. Дружище, я тебя выхожу, может, теперь еще начнут люди появляться. Давай я тебя вытащу. Нет, так не получится, тебя зажало. Сиди тут, я сейчас придумаю что-нибудь.
Похоже, зажало сильно, обе ноги, да сбежать не смогу. Хе-хе.
Подбежал опять.
— Я в пожарку, там у них должны быть специальные домкраты, потерпи дружище.
— Пристрелил бы ты меня лучше.
— И думать так не моги!
— Ты читаешь мысли?
— Твои слышу. Это удивительно! Но тут все не так. Мы типа в таком аду, да?
— Нет, это ты в моем аду.
— Может, мы оба в коме? Соседи по палате, в какой-нибудь клинике?
— Потерпи, я скоро!
Убежал, завелась машина, хлопнула дверь. Уехал.
Да, Оракул, шутник ты. А как же ответы?
Услышал шаги, спокойные, тихие. На капот взобрался человек, с гематомой на все лицо, сел, удобно опершись, улыбнулся. Я понял, я узнал. Оракул.
— Ты звал меня? Спрашивай.
— Ох! Это первый раз, когда ты приходишь в своем облике. Во сне.
— Я всегда прихожу в одном и том же облике. Ты не узнаешь меня. Ведь я — это ты. Каждая сущность — сама себе оракул.
— Сама себе?
— Я тебя удивлю, если сообщу, что у сущности нет пола? Создатель изобрел это для нас, самых интересных, удивительных, сущностей. Скажем так, я та часть тебя, которая тебя сюда, туда, отправила. И теперь могу только наблюдать, или прекратить путешествие.