- Что такие унылые? Не выспались что ли?
Кабан молча открыл ему заднюю дверцу, и едва Василий сел в машину, как она рванула вперед и с бешеной скоростью понеслась по проспекту Ленина. Кроме Василия и охраны в салоне автомобиля больше никого не было. Выходит зря он считал Сивого потенциальной жертвой, грамотно сработано, ничего не скажешь. Через несколько минут машина вылетела на Северное шоссе и еще прибавила скорость. Василий никогда не бывал в этой местности и поэтому с большим удовольствием оглядывал окрестности. Его поражало, что в далекой Сибири есть такие, вполне европейские, магистрали с хорошим качественным дорожным покрытием. Нет-нет, да и мелькают вполне себе уютные и красивые кафешки и автостоянки. Таких чистых и комфортабельных АЗС, редко встретишь где-нибудь в Европе, разве что в пригороде Парижа или Брюсселя, а здесь они попадались буквально одна за другой.
- Врут все газеты и телевидение врет. – Подумал Василий. – Вот не поехал бы он в Россию, не сел бы в тюрьму, так и не знал бы, что в Сибири не медведи ходят, а дорогие автомобили носятся по шикарным магистралям.
- А куда эта дорога ведет? – Спросил он помощника Сивого, специально не называя его Кабаном. Неудобно как-то, солидный человек и вдруг Кабан.
- На Север, далеко. Нам туда не надо. Уже приехали. И словно послушавшись его, джип свернул с дороги и остановился возле двухэтажного дома, срубленного из толстенных калиброванных бревен.
Молча вышли из машины, молча вошли в здание и молча поднялись на второй этаж, и только здесь к нему подошли два бугая.
- Оружие сдай.
Василий с удовольствием вытащил из кармана куртки и протянул им свой «Глок–17». Хотя масса этого полностью снаряженного пистолета и составляла всего 900 граммов, но постоянно таскать его под мышкой, согласитесь, не совсем комфортно Василий давно уже отвык от скрытого ношения оружия, и чувствовал себя скованно и напряженно.
В довольно просторной комнате было по-домашнему тепло, покойно и уютно. Сивый, в домашней вязаной куртке, со знанием дела, ворошил кочергой в камине жарко пылающие березовые дрова. Неизвестно откуда еле слышно лилась приятная инструментальная музыка.
- Чего застыл? Отвык уже от нормальной-то жизни? Проходи, садись вот к камину поближе. – Он указал Шатрову на огромное кожаное кресло. – Сейчас по бокальчику вискаря накатим. Ты как предпочитаешь - со льдом или не разбавленный?
- Мне все равно. – Улыбнулся, усаживаясь в кресло, Василий. – Хорошо здесь у тебя. Ты вот спросил, отвык ли я от нормальной жизни? А я, Виталий, никогда нормальной жизнью и не жил, именно в том смысле, который ты вкладываешь в это слово. Да у меня и дома-то не было.
Подкатив стеклянный столик, к креслу Василия и устроившись напротив в другом,. Сивый разлил виски по бокалам.
- Ты, вообще, где родился? Если не секрет.
- Да какой секрет. В Москве и родился, и учился. Там же вот и в тюрьму сел. Я кроме Москвы нигде больше в России и не бывал. Я Африку лучше знаю, чем свою Родину. Ты не подумай, что я жалуюсь и скулю, но я вдруг понял, что жизнь где-то рядом прошла. Совсем рядом, как поезд, но я на него так и не попал. Или опоздал, или вагоны перепутал, а обратно вернуться уже нельзя. Вот такая жизнь, а ты спрашиваешь, отвык я или нет от обычной человеческой жизни. Давно отвык, еще, когда мама, наверное, умерла. Вот тогда и отвык. Я ведь с девяти лет в Суворовском училище учился на казарменном положении, потом сразу военное училище, потом школа подготовки в КГБ, а потом загранка и больше я в эту страну не приезжал. Не знаю ни нравов нынешних людей, ни их менталитета. Почти тридцать лет здесь не был, как будто в чужую страну попал и вот привыкаю теперь.
- Ну, а планы какие? – Сивый снова налил в опустевшие стаканы.
- А какие у меня могут быть планы? – Прищурился Василий. – Я невольно стал виновным в гибели двух молодых парней. Хорошие они или нет, это уже не важно, они выполняли свой служебный долг, охраняя меня и остальных сидельцев. У них были семьи: жены, дети, родители, возможно дедушки и бабушки, их убили и в их смерти я невольно виноват. Убит зам по БОР колонии. Человек вообще никаким краем меня не касающийся, я с ним разговаривал всего один раз. Его убили тоже из-за меня, так получается. Убит подполковник Мещеряков, как я знаю, хороший друг моего сослуживца Коршунова и его друзей, которые пытались с его помощью мне помочь. Теперь судя, по аудиозаписи из ресторана, которую ты мне передал, они вообще замыслили, как у вас говорят, беспредел. Шутка ли, ликвидировать шесть человек только для того, чтобы скрыть уже совершенные преступления. В том числе и тебя. Так какие же у меня, если я считаю себя настоящим, честным мужиком, могут быть планы? Разумеется месть и, как говорят стратеги, удар долен быть превентивным. Только так можно, хоть как-то, оградить от опасности остальных. Это теперь мой долг. И я его исполню, невзирая ни на то.