Всех придворных и гостей выстроили в порядке очереди, согласно их статусу. Первыми вошли герцогини (они же были единственными, кому разрешалось в присутствии короля сидеть на табурете). Затем вход закрыли, и остальные стали ожидать своей очереди. Вскоре двери распахнулись вновь.
Гости стали входить один за другим и вереницей шли вперед, останавливаясь, чтобы поклониться и сделать реверанс перед троном. Обер-церемониймейстер громким голосом долго и нудно представлял гостей, расхваливая знатность, заслуги и подвиги не только самого представляемого гостя, но и его знаменитых предков. Глава церемониймейстеров честно отрабатывал «щедрые пожертвования» знатных придворных. Я устала стоять, у меня стали неметь ноги, так что пришлось незаметно кинуть на себя заклинание бодрости.
С некоторыми король заговаривал и тогда, вся процессия останавливалась. Наконец дошла наша очередь. Деказ и Лиззи поклонились и проследовали дальше. Следом поклонился Родон, я склонилась в реверансе. Король был в роскошных одеждах и выглядел величественно, хотя и был немного бледен.
- Маркиза де Креки, мне жаль, что вы предпочли английского аристократа французскому. Однако, я понимаю почему вы так поступили, - любезно обратился Людовик «Последний».
На его слова я снова молча склонилась в реверансе.
- Я рад, что вы здесь снова с нами. Ваши родители гордились бы вами, - заключил он и обозначил кивок.
Я поняла, что свободна. Облегченно вздохнув, увидела, как король хитро прищурился, глядя на меня. Верно заметил мой вздох.
Наконец все церемонии были завершены, и гости с облегчением расположились в Тронной зале. Церемониймейстер стал объявлять имена особ, приглашенных на ужин. Гости, вытянув шеи слушали, и при каждом озвучивании родового имени, счастливчики улыбались и переглядывались, а те, кому не повезло завистливо прищуривались и кривились.
Я про себя молилась, чтобы не назвали мою фамилию. Но как обычно произошло то, чего не хочу. Меня назвали, причем без Деказа и Родона. Назвали по родовому имени. Переглянувшись с Лиззи, она шепнула мне поздравление, на что в ответ я только фыркнула.
- Теперь нам обязательно необходимо посетить покои герцогини Ангулемской, а затем герцогини Беррийской, - перебил нашу беседу с Лиззи, герцог Деказ. – Франки, будьте осторожны на ужине. Особенно опасайтесь герцога де Кресси-Бриссака, - показав незаметно взглядом того, о ком он упомянул.
Тем временем герцог де Кресси-Бриссак о чем-то шептался с фавориткой короля, при этом чему-то усмехаясь. Я заметила несколько неприятных и завистливых взглядов гостей. Следуя за супругами Деказ и взяв Родона под руку, направилась к покоям племянницы короля.
Как рассказывал аббат Балье, который приятельствовал с герцогиней, в отличие от монарха, герцогиня любила беседовать с посетителями. Видимо поэтому, когда мы пришли, в дверях возникла пробка. Слава богу, она не стала со мной разговаривать, поэтому благополучно отвесив ей соответствующие поклоны мы направились уже к невестке короля. Жизнь – это боль! Я с ностальгией вспомнила свою работу в библиотеке, где о таком читала. В реальности – это … Словом лучше ограничиться только чтением.
Оказалось, что герцогиня Беррийская располагается в другом флигеле дворца Тюильри, и, чтобы попасть туда, нам пришлось топать через улицу. Что за дурдом? А если зима? Согласно этикету, нельзя появляться во дворце в верхней одежде.
- Зимой я сюда ни ногой, - решила я.
Герцогиня Беррийская была моей ровесницей. Ее свадьба с герцогом Беррийским, вторым сыном графа Д’Артуа, брата короля, была в Генте, когда срочно проводили венчания всех свободных аристократов, среди которых был и мой опекун. Шатенка с серо-зелеными глазами и румяными щечками, она сидела на краешке огромного кресла, принимая приветствия придворных с напряженной улыбкой.
Вернувшись в королевскую гостиную, я вместе с другими приглашенными стала ожидать ужина. К счастью, я оказалась не одна, вскоре ко мне присоединился, раздувшийся от гордости генерал Тафто, который представил меня герцогу Веллингтону. Его только назначили послом. Забавно, что его имя было Артур Уэлсли, почти как Артур Уизли из Гарри Поттера. Хотя этот Артур был не рыжий, а брюнет. Очень приятный, с большими черными глазами. Наклонившись ко мне, при этом любезно улыбаясь, герцог расспрашивал меня о моем опекуне, чем немало удивил.