Позже отправилась обрабатывать гренадершу, то есть миссис Пинкертон. Забыла упомянуть, что она была очень высокая, дородная, с тюрбаном на голове и голосом вместо громкоговорителя.
Застав ее в кабинете (у меня подозрение, что она втихую уминала пирожные и запивала его винцом), я сразу же без экивоков начала о деле. Показав ей письмо от Хартингтона, от чего она была в шоке, еще бы такое знакомство, я попросила, чтобы мне предоставляли встречи с ним и моим поверенным. На что она дала свое согласие, даже предложив мне чаю.
Позднее, часам к четырем вечера, когда все занятия закончились, меня представили всем барышням, как мисс Француаза Ребекка де Креки.
Всего в пансионе было 13 девочек до 15 лет, и 11 девушек до 19 лет, включая меня. Самая старшая мисс Девлани, уже заканчивала свое обучение, и в конце недели собиралась уезжать. Пансионерки, перебивая друг друга, пытались узнать, откуда я, и как сюда попала. Некоторые из них, открыто восхищались моей красотой. А самая маленькая, из них Лора Мартин, робко прикасаясь ко мне и к моим волосам, спросила меня - не принцесса ли я. Притворившись удивленной, спросила, как она догадалась, на что образовалась удивленная тишина. Я не стала ломаться и рассказала им романтическую историю.
Мой рассказ занял почти два часа. Сначала о романтической любви взрослого герцога к юной маркизе. О том, как они тайно обвенчались, а на следующий день, защищая короля от мятежников, герцог был тяжело ранен и посажен в тюрьму. Как его юная жена, переодевшись дочерью тюремщика, приходила к нему каждый день, принося с собой еду и лекарства. Как говорят «Остапа понесло» - переплела историю моих родителей с героями романа Александра Дюма «Черный тюльпан».
- И вот, когда наступила последняя ночь, - проникновенно рассказывала я. - Франки увидела грозного мужчину с пистолетом и желтой папкой. Она не поверила своим глазам, в желтой папке приносили приказ о казни.
- Не может быть, приказ должны были принести только через неделю, - отчаянно думала Франки, надеясь, что он предназначен не герцогу.
Тем временем мужчина поднялся к начальнику тюрьмы. Через пять минут прибежал надзиратель, который выдавал Франки за свою дочь и прошептал, что все пропало, принесли приказ о казни герцога, который приведут в исполнение уже через час. Франки смертельно побледнела, но взяла себя в руки и побежала по коридору в камеру. Приблизившись к решетке, она позвала герцога. По ее лицу он все понял, и протянул ей что-то завернутое в платок.
- Франки, любовь моя – это все, что осталось у меня для нашего ребенка, береги ее. Это луковичка от черного тюльпана, которую мне удалось скрестить. За нее знающие люди в Голландии дадут огромные деньги, - тихо произнес он. И еще помнишь то место в склепе моего поместья, где спрятаны фамильные драгоценности. Найди их и используй! Прости меня, Франки, прости, я хочу, чтобы вы уехали отсюда подальше. Я верю, что вскоре бунтари понесут наказание, и ты вернешься с моим наследником в замок. Прощай, прощай любовь моя, - продолжила я свой рассказ со слезами на глазах. Девочки рыдали, у Джеми покраснел нос, и она, прижав платок к глазам, всхлипывала, пытаясь сдержать свое рыдание.
Я продолжила свой рассказ, как Франки пришла на казнь с несбыточной надеждой, держа в руках завернутую луковичку. И как с опустошенным сердцем, вечером заплатив палачу, забрала голову герцога, и развернув мешок, со слезами поцеловала в губы мертвеца (привет роману Дюма «Королева Марго»). Рассказала, с какими приключениями она и ее подруга графиня де Лувье добралась до родового поместья герцога, оставила в склепе Бриссак голову возлюбленного мужа, и там же в тайнике, о котором он ей говорил, нашла драгоценности. О том, как они добрались до Англии, чуть не попав к пиратам, из-за которых лишилась почти всех драгоценностей и потеряла луковицу. И наконец, как им здесь помогали выживать мистер Секкер с фондом для эмигрантов.
- Когда матушка лишилась поддержки фонда, подруги, мистера Секкера, она поняла, что у нее осталась только няня. А через два месяца родилась я, наследница герцога, почти принцесса, но ставшая для всех Бекки из Чипсайда, просто дочь, лишенных всех благ и магии аристократки, - закончила я со вздохом свой рассказ.
Пансионерки вздыхали, восклицали, плакали, снова вздыхали. Эмилия Седли вообще обняла меня и плакала на моем плече. А маленькая сирота Лора Мартин также обняв со спины, шептала, что все будет хорошо, что у нее тоже никого нет, и мы сможем стать сестрами.