Я так вошла в роль, что сама лила слезы не меньше других, хлюпая носом. А за спиной слышалось рыдание няни, которая бесконечно повторяла: «Моя бедная девочка! Моя Фрэнки», подтверждая мой рассказ, добавив, как было тяжело здесь в Англии, без одежды, без жилья и еды. И как помог им мистер Секкер. Как тяжело рожала Франки. И как все время повторяла, что ее дочь принцесса, и ее воспитание должно быть, как у принцессы.
- Хм… забавно, няня сама уже сама верила, что все так и было, - удивлялась я.
Вот так я налаживала отношения со всеми пансионерками. Конечно, среди них были завистливые, недобрые девушки, некоторые из которых к тому же большие сплетницы. Но в целом, отношение ко мне установилось положительное. В основном, в пансионе были дочери среднего сословия: купцов, юристов, лавочников и захудалых аристократов. Самой знатной считалась Джейн Солтайр (аристократка-пустышка, ее дедушка был графом Декстером), самой богатой креолка Роза Суорц (цвет кожи которой был светлого шоколада, по-нашему мулатка), самой доброй и милой Эмилия Седли, и самой младшенькой, но отнюдь не глупенькой Лора Мартин.
С раннего утра началось мое обучение, которое включало в себя родную литературу, основы математики и естественных наук, географию, Священное Писание, иностранные языки (обычно французский и немецкий), иногда музыку, рисование и танцы. В первый же учебный день по родной литературе нам дали тему для сочинения: Гордыня. Сочинение я написала с удовольствием, да еще и тема такая «оригинальная».
Всю неделю, львиную долю обучения - составляло ознакомление с хорошими манерами и этикетом. Ведь большинство пансионерок связывали свое будущее исключительно с удачным браком. Нас учили подавать себя в выгодном свете и привлекать жениха из своего класса, а то и ступенькой выше.
-«Сожми кулачок и оттопырь большой палец. Приставь его к носу и разожми мизинец. И смотри на этот мизинец, представляя, что это мужчина, поворачивая мизинец, а за ним глаза - туда - сюда. И это называется стрельба глазами», - вспомнила я крылатые слова из кинофильма, потешаясь про себя над мисс Смит.
Она как раз объясняла, как важны глаза юной леди и ее скромность. Как неприлично смотреть, уставившись на джентльмена, как бы он интересно не рассказывал.
Таким образом, обучение манерам было куда полезнее алгебры.
- Фу! И здесь есть алгебра. С детства ее ненавижу.
Но всего важнее была хорошая осанка, но тут подспорьем служит корсет. Невольно ходишь, садишься, ложишься, и все с прямой спиной. Первые дни я больше морально от этого уставала, так как тело было к этому привычно.
- Кто польстится на сгорбленную и неуклюжую невесту? – вещала мисс Смит.
Кстати, на мисс Суорц нацепили настоящее орудие пыток, от которого инквизиторы описались бы от восторга. Это был жесткий корсет со стальной планшеткой спереди, а поверх платья так стянули ее плечи лентами, что лопатки практически соприкасались. К планшетке прикрепили металлический прут с полукругом, чтобы поддерживать подбородок, и в таком состоянии ей приходилось быть до ночи.
Обучение тут было дорогое. За два года я должна была заплатить 1000 фунтов (500 уже оплатила). Еще, что меня раздражало – это шум в просторных классных комнатах, который был оглушительным. Одновременно играли четыре пианино в соседних помещениях, в то время как в нашей комнате девочки пересказывали учительницам задания на английском, французском и немецком языках. Невыносимый шум сопровождал нас до четырех часов.
Поэтому упражнения я делала поздно вечером в своей комнате, используя волшебное перо для написания эссе. К счастью мне не нужно было зубрить, я просто мысленно перед глазами раскрывала текст и читала якобы наизусть.
После обеда в субботу, вместо отдыха, нам устроили суровое испытание - опрос. Миссис Пинкертон собственной персоной, восседала во главе длинного стола, а с двух сторон сидели все учительницы. Вдоль стены на жестких стульях сидели мы - 24 бледных, перепуганных девиц, которых по очереди вызывали и задавали различные каверзные, по их мнению, вопросы.