Затем викарий мне подробно рассказал, как он пытался отца наставить на путь истинный. Как огорчался, что мистер Шарп так легко давая обещания не играть, не пить, так же легко нарушал их. Однажды, после смерти своей жены, Шарп пришел вдрызг пьяный и плакался, что убил жену своими поступками, какой он недостойный отец и муж т.д. и т.п. Потом вытащил запечатанный конверт и попросил отдать его мне только после своей смерти.
- И как же я был огорчен, узнав, что вы заболели дитя мое, - качая головой проговорил преподобный, - и какова была моя радость от новости, что вам лучше. Я попросил мистера Херста занести вам мою записку. И вот я здесь.
- Письмо с вами? – спросила я.
Он молча протянул мне письмо. И с некоторой заминкой произнес:
- Прежде, чем уйти, хотел вас предупредить о семье Херстов, которых я давно знаю. Вы еще очень юны и не понимаете, что некоторые ваши действия, вполне искренние, могут быть восприняты по-другому. Миссис Херст была очень недовольна поведением Генри. Надеюсь вы понимаете, о чем я. Генри заверил матушку в том, что вел себя в отношении вас «безукоризненно», только как с «прихожанкой, попавшей в бедственное положение».
При его последних словах, обратившись к памяти Бекки, я увидела, масленое выражение лица Херста и внутренне содрогнулась. А вот слова викария мне очень не понравились. Он явно хотел дать мне понять свое отношение на эту ситуацию.
- Я поняла мистер Бэйт. Скорее всего некоторые люди принимают искреннюю благодарность «прихожанки - сироты» за что-то иное. К тому же, мой отец, мистер Шарп говорил, что каждый меряет по себе. Однако, несмотря на это, прошу вас передать глубокую признательность за помощь, оказанную мистером Херстом в мою трудную минуту. Тем более скорее всего мы больше с ним не увидимся, - проговорила я по-французски, сделав ударение на последних словах.
Слегка раздосадованный, но довольный результатом нашей встречи мистер Бэйт, еще раз выразил свое соболезнование, и надежду, что я побываю на его ближайшей проповеди, которая будет в воскресенье. Попрощался и ушел.
Я откинулась на спинку кресла и расслабилась.
- Этот мистер ХерстЕ недостоин тебя, - фыркнула няня, вернувшись в комнату, после того, как закрыла входную дверь за гостем.
- Няня, раздень меня, я очень устала и снова хочу спать.
- А как же письмо месье Шарп? – взволнованно, с явным нетерпеньем проговорила она.
- Все завтра, я просто не в состоянии воспринимать информацию, - устало ответила я.
- Вапримать информацию?!?! – повторила няня с удивлением.
- Вот так и прокалываешься, - подумала я с досадой, и не ответив, направилась в свою комнату. Последовав за мной, что-то бормоча, няня, наконец помогла мне раздеться и лечь. Письмо взяла с собой и положила на туалетный столик.
3 глава. 4 часть Письмо матери
Проснувшись ночью, решила прочесть письмо Шарпа. Провозившись с огнивом минут десять (пыталась зажечь свечку), чертыхнулась и зажгла маленький магический световой шарик. Подвесив его над собой, начала читать письмо. Каково же было мое удивление, когда внутри конверта оказалось письмо матери, а не отца.
«Письмо для моей дочери
Мне было 18. Тебя еще не было. Я не знала, когда ты родишься, но уже думала о тебе. О том, какой я хочу быть для тебя, что смогу тебе дать, чему научить. Прости меня…
Герцог де Бриссак, Луи Эркюль Тимолеон де Коссе, занимавший должность парижского губернатора - твой настоящий отец!
Накануне нападения мятежников на Версаль, герцог обвенчался со мной - дочерью маршала де Креки. При нападении его ранили и поместили в тюрьму с другими французскими аристократами.
То время мне запомнилось чувством глубокой боли и горечи от потери моей женской чести, магии и положения. Нам всем пришлось добровольно пройти процедуру выжигания источника, иначе оказались бы с прочими отказавшими аристократами на гильотине. Проклятый Дантон! Все аристократки проходили через его руки, в особенности красивые.
Не хочу вспоминать что мне пришлось пережить!
В течение года мне удалось несколько раз тайно встретиться с Бриссаком в Бастилии. Как больно было смотреть на него. Ранее блестящий аристократ и красавец! Во что его превратили! Но несмотря на то, что ему выжгли магию и пытали – он не унывал и еще поддерживал меня.