— Чего молчишь, ублюдок, оглох совсем?
Дым медленно спускался по горлу, потрахеи, опускался ниже — в легкие. Отравив кровь, выходил наружу кольцами. Не выдержав моей притворно безразличной мины, Пальма запустила в меня торт. Сигарета выпала изо рта, сливочный крем растёкся по лицу. Проведя указательным пальцем по щеке, я его облизал:
— Вкусный был тортик.
— Макс, ты мне скажи сразу, ты больной?
— В данный момент, да. Я потерял много крови, у меня кружится голова. Может я даже умру.
Пальма закрыла лицо ладонями. Легкая, едва заметная дрожь предательски пробежала по её телу. Прошло несколько напряженных секунд, прежде чем она заговорила вновь:
— Макс, — Пальма вытерла пальцами выступившие слезинки, — ты можешь быть нормальным человеком, не уничтожать себя девками, алкоголем и сигаретами?
— Нет, — я опустил глаза в пол.
— Знаю что нет, — она заключила меня в крепкие объятия. — Дурачок ты мой, — нежно проговорила Пальма, гладя меня по голове, — я отвезу тебя в больницу.
— Какая безвкусица! — донесся грубый бас. — Это ни дом и ни вилла, нет-нет, это дорогущая халупа!
По прокуренному мерзкому голосу я узнал своего риелтора — Галину Степановну. Я сильней зарылся лицом в грудь Пальмы.
— А я смотрю у вас тут весело! — продолжала басить Галина Степановна. — Пальма, по-моему, здесь кого-то зарезали. Вот же невезуха! Мы всё пропустили, — она смачно сплюнула.
— Нет, Галина Степановна, здесь состоялся акт любви. Правда, Макс? — я почувствовал болезненный щипок в области шейных позвонков. — Какая же это к херам собачьим любовь, это первобытная страсть, — горячо возражала Галина Степановна. — Э-эх, жаль, что я этого не увидела, устроили бы такую групповуху, чтобы нам сам Калигула позавидовал.
Галина Степановна — это грузная женщина пятидесяти пяти шестидесяти лет. В девяностых годах она была единственным нотариусом в посёлке городского типа, расположившегося у восточной границы России. Как-то изрядно накачавшись водочкой, она поведала своей новой знакомой, поведала Пальме, что на её счету двадцать пять обездоленных душ. Она, с помощью чёрных маклеров и местной ОПГ отжимала квартирки, ставя свою печать. «Барыши были фантастические!» — говаривала Галина Степановна с гордостью. Однако Пальма ей не верила. Благополучная девушка из интеллигентной семьи (отец — киргизский профессор каких-то там наук, мать — белоруска, биолог) была убеждена, что это всё байки пьяной несчастной женщины. Пальма полагала, что Галина Степановна, как и многие экспаты, выдумала своё прошлое. Я же напротив, услышав эту историю был убеждён в её подлинности.
Галина Степановна вызывала во мне смешанные чувства — презрение и капельку уважения. Сейчас разъясню. Презрение, потому что она поломала судьбы многим людям. Уважение, потому что ей удалось избежать ареста. Когда запахло жареным, молодая Галина быстро сообразила, что её чрезмерная жадность, не позволившая делиться с «нужными людьми» привела к плачевному исходу, — на мошенницу завели уголовное дело. Об этом она узнала от знакомого, занимающего пост капитана милиции в местном РОВД. Галина немедля ни секунды собрала вещички, изъяла из всех тайников накопленные преступным путём средства, а это несколько десятков тысяч долларов и, рванула на старенькой ржавой семерке из Благовещенска в Хабаровск. Она надеялась, что её еще не объявили в федеральный розыск и вдали от дома есть шансы вырваться из матушки России в Поднебесную. Но оперативники не дремали, они разыскивали. Поэтому Галине, чтобы не попасть в руки правосудия, пришлось сделать минет пограничнику, который не позволил злодейке беспрепятственно взойти на паром, идущий в китайский Фуюань.
— Я была знойной штучкой, — рассказывала она уже мне, приняв 250 на грудь. — Я так сосала, я так старалась, Макс, мамой клянусь, как никогда прежде, ни до ни после. А хочешь, я и тебе отсосу, как тому смердящему мочой погранцу, отдам всю душу этому незамысловатому делу, хочешь?
— Вы меня простите, Галина Степановна, но не сегодня — не имею охоты, — отвечал я. — Лучше скажите, в самом деле минет был настолько хорош, что он вас пустил на паром, при этом имея на руках ориентировку?
— Отсос был потрясающий, папой клянусь, но даже это, увы, не помогло.
— Так как же вы всё-таки сбежали в Китай?