— Могу себе представить, — проронил Майкл.
— Это вряд ли.
— Почему, вряд ли? Ты же наверное боялся остаться кастратом. Я прямо вижу твою скорбь, если бы тебя оскобли специально, чтобы ты мог служить в гареме.
— Ты описал мой ад! — воскликнул я. — Жуть то какая.
— О, видишь, — не только у тебя есть воображение.
— В голове зароились невеселые мысли, — повторил я. — Макс, ты теперь будешь проклинать красивых женщин, дарящих тебе белоснежные улыбки и пламенные нескромные взоры, будешь путать их похоть с измывательством. Тебе будет казаться, что они насмехаются над твоим бессилием, увечьем и над твоей вечно неутоленной страстью, — я замолчал, силясь вспомнить какие думы еще меня посещали.
— Чем страсть сильнее, тем печальней у неё конец, — продекламировал Майкл изречение Шекспира. — Под «концом» я подразумеваю твой член, если ты вдруг не понял.
— Остроумно, ничего не скажешь.
— Прелюбопытнейшие сны снятся писателям, — промолвил друг, — продолжай.
— Так вот, — начал я, — держа в руках собственные бубенцы, и одолеваемый печальными измышлениями, я попытался по обыкновению найти положительные стороны в сложившейся ситуации.
— Ха-ха-ха, это же какие? — спросил Майкл.
— Ну, мне подумалось, раз уж так произошло, тогда нужно доктора кое о чём попросить, естественно, кроме того что нужны пришить яйца на положенное им место.
— Увеличить член?
— Нет, Майкл, у меня нет комплексов по поводу размера.
— Тогда что?
—Ты же знаешь, я конченый перфекционист…
— Знаю, кстати, это тоже считается психологическим расстройством.
— Речь не об этом. Понимаешь, Майкл, очень сложно живется перфекционисту с асимметричными яйцами.
— Ха-ха-ха, — загоготал он. — В смысле, одно больше другого? Так это нормально, с женской грудью та же история.
— Не совсем так, они, семенники, находятся на разной высоте, то есть не на разных этажах, но левое яйцо как бы застряло между этажами, вот я и подумал…
— Ты еще тот оригинал! — бросил он. — Так чем закончился сон?
— Я нашел хирурга и изложил ему свои просьбы.
— И это всё?
—Да, Миша это весь сон. Но ты, вообще, понял его символизм?
— Не особо, — признался он.
— Ладно, для невыспавшихся разъясню. Сон этот, дал мне понять, что нужно иметь яйца, дабы решиться в корне изменить свою жизнь, теперь понимаешь?
— Теперь, да, — ответил он.
— Но всё-таки хочу уточнить, после этого сна ты собрал чемоданы и свалил на Бали?
— Нет, не сразу, однако после сего сновидения, я понял, что обязательно это сделаю.
— Хммм, интересно, конечно, — говорил Майкл, — мне никогда не снилось ничего подобного, вещих или символических снов.
— Наверняка снились, просто-напросто ты не обращал на них должного внимания, приснилось и приснилось. В общем-то сей сон, как мне кажется, не только символичен, это притча для каждого мужчины. Нужно иметь яйца и не в коем случае их не сгубить, ведь без них ты не более чем кукла, безвольная трусливая «кукла Кен».
— Спасибо за напутствие, писатель.
— Майкл, я тебе рассказывал этот сон лишь по одной простой причине…
— Это по какой же? — спросил он, не дав мне закончить.
— Соберись, дружище, не будь тряпкой! Возьми свою депрессию и засунь в жопу какой-то сисястой девице из местного бара, пропихивай её пенисом по самые не балуй. Если не сработает с первого раза, повторяй терапевтические сеансы до полного излечения.
— Я то думал, ты посоветуешь любовь.
— Ха, любовь, Миша, это для наивных малолетних слабаков, а ты давно уже вышел из этого возраста.
Майкл покинул палату. Шаг его был тверд, осанка офицерская, гордо поднятая голова. Вывод напрашивался сам собой, он непременно последует моему совету, он поверил, что данная методика может сработать. Я, разумеется, нёс полную околесицу ради его блага. Мне нужно было его взбодрить, мне это удалось. Хотя, где-то на задворках моей душонки теплилась надежда — вдруг сработает, вдруг эффект плацебо сотворит маленькое, но спасительное чудо для моего друга.