— И на этом спасибо, доктор, — искренне поблагодарил я.
— Вы, как я понимаю, пациент нашей больницы?
— Да.
— Бегом отправляйтесь в палату, — сказала доктор повелительным тоном. — А вы, девушка, если знакомы с мистером, — женщина посмотрела в медицинскую карту, — с мистером Варшавским, тогда попросите его,внести вас в список доверенных лиц, это позволит медперсоналу держать вас в курсе состояния больной.
— Спасибо, я так и поступлю — ответила Катя.
Мы покинули крыло, где располагалось отделение интенсивной терапии.
— Ты считаешь меня бездушной тварью? — мягко спросила рыжая.
— Да, Катя, — также мягко ответил я, — считаю.
— Пойми же ты наконец, это работа и мои чувства здесь абсолютно ни при чем. Нас целая команда, которая продвигает личный бренд «Лили». Каждый из нас выполняет свою функцию и несет ответственность за прирост подписчиков. Стратегию, как тебе известно, я вчера разработала, все ждут от меня фото. Никто не знает, что Лили в коме, и лучше бы, чтобы никто не узнал, потому что могут полететь головы, и это не фигура речи. Отец Лили очень серьезный человек с большими связями. Если он захочет, чтобы я или кто-нибудь исчез, этот несчастный обязательно бесследно исчезнет. И еще, у него доступ к командной переписке, сообщения, где я рассказываю о том, что Лили лишалась волос и как я намерена это использовать, он прочел сегодня ночью. Теперь тебе всё понятно?
— Теперь, да.
—Я по-прежнему бездушная тварь? — спросила она.
— Нет, Катя. Извини, я сделал поспешные выводы, — прозвучал мой ответ. — А что будет, предположим, если Лили не проснется?
— Не произноси этого даже вслух! — прикрикнула Катя.
— Нет, ты не подумай, что я желаю тебя напугать, но, по-моему, ты сильно рискуешь, не сообщая отцу, что его дочь в коме.
— Иду в ва-банк, как говорится, — она закусила губу. — Когда Лили придет в себя, а я надеюсь это будет скоро, она обнаружит, что аккаунт стал ещё популярней. От её папочки получу премиальные, у Лили попрошу дать мне отпуск и улечу на две недельки на материк.
— Аминь, сестра.
Я провел Катерину к выходу, а затем отправился к себе в палату. На моем пути, в так званой комнате отдыха для пациентов, собралась масса людей, разного возраста с разными болячками. Кроме пациентов присутствовали несколько медсестер и два доктора. В общей сложности их было всего человек двадцать, они пялились в зомбоящик, вещающий экстренные новости. Транслировался не телеканал Би-би-си, конечно, а какой-то локальный, балийский.
Полненькая коротко стриженная репортершав черном деловом костюме мужского кроя с воротником стойкой, находясь у статуи Индры, рвала себе сердце громким эмоциональным криком. Гнев исказил пухленькие черты лица, и она стала походить на маршала Ким Чен Ына, на председателя государственного совета Корейской Народно-Демократической Республики. Да, знаю, звучит парадоксально, но Северная Корея именует себя демократическим государством. Впрочем, комментировать сие не желаю, вернемся к репортерше. За её плечами виднелся микроавтобус, принадлежащий полиции, рядом две серые цивильные машины без опознавательных знаков, — такие знаете, что хрен поймешь какой они марки, но при этом видел подобные автомобили тысячу раз. С экрана исчезла репортерша, оператор взялся демонстрировать место преступления: осколки стекол, капли крови на асфальте, бейсбольная бита, лужица машинного масла с радужными оттенками, в которой отражался бог Индра. После вновь в телевизоре появилось лицо репортерши. Она, не изменив себе, продолжала так же эмоционально описывать, события, произошедшие на этом злосчастном перекрестке. Репортерша всё тараторила на индонезийском языке, я ни черта не понимал, ни слова.
Вскоре в верхнем правом углу экрана появилось маленькое изображение. В нем можно было углядеть два человека, едущих на мотоцикле. Затем фото раскрыли на весь дисплей телевизора. К горлу поступил комок. На зернистом черно-белом изображении были мы — Пальма в белом платьице и я с голым торсом, выглядывающий из-за её плеча.
«Бог ты мой, мы в розыске?».
Потом режиссер новостного канала показал следующее изображение такого же качества, вид сзади — мужская спина, мотоцикл Харлей, у которого регистрационный номер закрыт с помощью рубашки, привязанной к кофрам.