— Тссс, — произнес я, — не шевелитесь.
Мне хотелось узреть аппетитные формы, пощупать глазами, так сказать, но я держался из последних сил, потому что боялся, что член наполнится кровью, затвердеет, боялся, что с эрекцией придет боль. Лишь мельком я отважился взглянуть на сочные фигурки — откровенные позы, промежности блестят от обильного смазывания лубрикантом.
В гостиную зашел Майкл. На его голом худощавом теле висел распахнутый шелковый халат, расшитый серебряной нитью. Пенис болтался между ног. Глаза красные, уши торчали сильней, чем обычно. Он мне напомнил Эдриана Броуди в фильме «Пианист». Только к герою фильма Поланского мы все испытывали сострадание, а к Майклу вы бы, наверное, испытали отвращение. Он выглядел комично и в то же время зловеще — держа в одной руке, точно бейсбольную биту бутылку шампанского, а в другой ленту презервативов, которая была настолько длиной, что касалась пола.
— Ну, здравствуй, друг, — небрежно бросил он. — Ты, как бы это сказать, не вовремя что ли.
— Да, похоже не вовремя, похоже я случайно попал на съемку порнофильма.
— Ану, стоять, как стояли! — на английском грозно скомандовал Майкл девушкам, которые решили избавиться от повязок. — Еще одно движение и не получите ни гроша!
— Миша, тебе выспаться бы не мешало.
— Вообще-то, Макс, я решил проверить твой способ от депрессии.
— По-моему, ты решил с помощью проституток проверить прочность своего дивана.
Майкл улыбнулся, по-доброму улыбнулся, а потом вдруг разразился гневной тирадой:
— Блядь, а как иначе ты себе представляешь, я захожу в бар и тут же на мою шею вешаются шикарные девицы? Ты вообще видел, кого я трахал вчера?
— Видел, восемнадцатилетнею девчонку, некоторые старики нашего возраста могли бы тебе позавидовать.
— Чему там завидовать, тупая овца, кожа да кости!
Мне впервые не посчастливилось видеть друга в таком состоянии. Недосыпание, депрессия, усталость, алкоголь и наркотики полностью уничтожили его самоконтроль, оголили его нервы.
— Сука, Макс, пойми, — кричал он прямо в лицо, теплые капельки слюней приземлялись на мои щеки, — я — не ты, у меня нет смазливой мордашки, да и фигура у меня концлагерного заключенного. Только деньги влекут женщин в мою одинокую кровать.
—И чувство юмора…
— Опять, ты, блядь, начинаешь, выебываться, я тебе тут душу изливаю, а ты строишь из себ...
Майкл замолк на полуслове. Он с ужасом уставился в пол. В гостиной стоял пёс, которого Пальма прозвала Сoin, в честь криптовалют. Пёс беззвучно скалился, устремляя недобрые глаза на друга.
— Присядь, — шепотом сказал я, — медленно и тихо.
Майкл сел рядом со мной и поставил на стол бутылку шампанского. Что в это время делали шлюхи, мне было неизвестно, я по-прежнему избегал с их телами зрительного контакта, однако за псом следил непрестанно. Животное подошло к другу, обнюхало его ноги. Затем приблизилось к дивану, где раком стояли шлюхи, задрало лапу и помочилось. Обнюхав оставленную визитную карточку, окончательно убедившись, что реквизиты указаны верно, собака подняла нос вверх, ноздри активно зашевелились. Потом пёс закинул две лапы на диван и кинулся вылизывать клубничный лубрикант с промежности проститутки. Проститутка от удовольствия начала выгибать спину и постанывать.
Честно, к увиденному меня жизнь не готовила, книги и фильмы не приготовили тоже, а родители, да что там родители, разве они могли представить, что их дорогой воспитанный ребенок, может стать очевидцем отвратительной сцены, понятное дело нет. Можно смело заявить, что в моем коде поведения отсутствовали соответствующие протоколы, регулирующие взаимодействия с такого рода раздражителями. Вначале рассудок испытал легкий шок, а потом с целью справиться с нагрузкой запустил функцию «смех». Я было уже набрал в легкие кислород, да только Майкл не позволил мне загоготать. Он свой указательный палец приставил к моим губам, поэтому с горла с малым присвистом вышел воздух. Убрав с моего лица ладонь, друг просунул её в карман халата, достал смартфон и приступил к видеосъемке.