Я никогда не думал о себе как о ханже — никогда не был притворно добродетелен, тем более притворно набожным, меж тем, тогда мне пришлось притвориться. «Пришлось» — совершенно неподходящее слово, будто я оправдываюсь перед вами, читатели. Я притворился, да, попросту притворился, что мне весело, что собака вылизывающая влагалище проститутки, это поистине смешное зрелище. Лицо заулыбалось. Руки машинально откупорили бутылку шампанского, прозвучал легкий хлопок. Губы жадно впились в горлышко, пузырьки защипали во рту.
— Господи ты боже мой! — закричала Пальма. Она стояла с отвисшей челюстью, точно как у кукол, которые используют чревовещатели. — Лучше бы я ослепла!
Можно понять Пальму, благородная принцесса попала на бал фриков. Её светлой головке тяжело было переварить весь моральный упадок приятелей. Три голые проститутки, собака делает кунилингус, смартфон, прислоненный к реалистичному дилдо снимает происходящие, пока её бывший парень обливается шампанским, а его друг носом всасывает кокс.
— Я никогда в жизни не зайду в этот дом!
Неожиданно у всех разом запикали мобильные. Пальма полезла в карман, Майкл отобрал свой смартфон у искусственного члена, проститутки развязали глаза и кинулись к своим сумочкам, что валялись на барной стойке. Они не сообразили, что несколько секунд назад одну из них ублажал пёс, потому что тот, как началось активное движение, сразу же подбежал к Пальме. Он мирно сидел у её ног, но с интересом наблюдал засумятицей.
— Ебись оно раком боком! — выругался Майкл. — Агунг!
— Что случилось? — спросил я.
— Alert!— сказал он. — Тревога! Оповещение! — пояснил друг, заметив моё непонимание. — Нужно немедленно закрыть наглухо все окна и двери. Пальма подошла к нам, села на диван, выхватила из моей руки шампанское и сделала долгий глоток:
— Макс, мы здесь застрянем надолго. Майкл наспех выпроводил девушек по вызову и забегал по дому. Когда все окна и двери были закрыты, он присел напротив, достал мобильный и зачитал последние новости:
— Агентство метеорологии, климатографии и геофизики Индонезии присвоило извержению третий уровень из четырех возможных уровней опасности. Вокруг Агунга установлена пятикилометровая зона отчуждения. Проводится экстренная эвакуация с деревень, расположенных у подножья вулкана.
— Ты хочешь сказать, что всё очень серьезно?
— Похоже на то, — ответил Майкл Пальме.
— Здесь написано, что ожидаются вулканические землетрясения и цунами. Указаны все пункты эвакуации.
— Может и нам лучше эвакуироваться? — спросила девушка.
— Вы как хотите, я не оставлю свой дом. У меня есть достаточное количество еды и питья, — Майкл отпил из бутылки шампанское. — Решайте.
Мы порешили остаться.
— Сука! — выкрикнул друг, и ничего не объяснив, скрылся в глубинах дома.
Чуть меньше минуты мы тупо пялились на бассейн через окно, на поверхности воды плавал вулканический пепел. Майкл появился в пылезащитной маске, другую бросил мне на колени:
— Нужно зачехлить байки.
Обезопасив мотоциклы, мы скрылись в доме. Пальма спросила у хозяина виллы, может ли она приготовить еду. Майкл охотно согласился. Зазвенела посуда, открывался и закрывался холодильник. Запахло жареным — беконном, яичницей, жужжала кофемашина — всё как я люблю.
Завтрак, это что типа священного обряда. Он не начинается с восходом солнца, как бы это романтично не звучало. Полуночники вроде меня, по обыкновению, совершают первый прием пищи пополудни. Сладко отоспавшись в шелковых постелях, опустошив мочевые пузыри, мы лениво шагаем по кухни, собираемся с мыслями. Иногда, хотя нет, довольно-таки часто, мы рассматриваем в чашке кофейную пену, вдыхая аромат кофе, закрываем глаза и повторно переживаем медленно ускользающее из нашей памяти сновидение. Ночь, которую я провел в больнице, не порадовала меня сновидением, меж тем мой взор на минуту был прикован к горячему напитку, чашка приятно жгла ладони.
Мы с Пальмой плотно поели. Щепотка кокаина на кончике сигареты не смогла перебить зверский голод. Майкл к еде не притронулся. Два три раза он замахивался вилкой, подносил её ко рту, но яд, накопившейся в его организме останавливал принять пищу. Друг брал чашку, делал короткие глотки, тщательно следя за грациозными движениями Пальмы, девушка неспешно собирала со стола опустевшие тарелки и приборы. Его взгляд мне не понравился — слишком теплый, слишком чувственный. Взгляд, лишенный похоти.