— Вот видите, — сказал мне Рязанов, — теперь нельзя сидеть сложа руки, надо принимать срочные меры! И чем раньше поедете вы в Вену, тем лучше.
И он рассказал, что переговорил с руководством Коминтерна, пришли к такому решению: если он сам организует мою поездку, Коминтерн не станет чинить препятствий.
Тем летом и Максим Горький был в Москве. Он пришел в Институт Маркса и Энгельса, взял меня за руки и пробасил:
— Ну, вы не волнуйтесь! Мы все сделаем ради Бела Куна. Все!..
На другой день по предложению Д. Б. Рязанова я пошла в австрийское посольство и попросила дать мне разрешение на въезд в Австрию.
В посольстве обошлись со мной очень вежливо, наговорили кучу утешительных слов: мол, Бела Кун чувствует себя превосходно, австрийское правительство относится к нему весьма лояльно, позволяет эмигрантам, которые каждый день приходят к тюрьме, передавать ему всякое съестное и интересоваться состоянием его здоровья. Что же касается визы, заметил чиновник, то в данном случае посольство ничего не может решить самостоятельно, но просьбу мою телеграфно передаст в Вену, и несколько дней спустя я получу ответ.
Через несколько дней я и в самом деле получила ответ. Мне было отказано в визе. Еще несколько безуспешных попыток, и, наконец, я обратилась в Наркомат иностранных дел с просьбой помочь мне получить визу. Долго не было никакого ответа. И я уже начала было надеяться на благополучный исход, когда меня известили, что и хлопоты Наркоминдела не привели ни к чему.
Тем временем вышло воззвание Компартии Венгрии: «Коммунистическую партию Венгрии постиг новый удар. Теперь уже не ищейки венгерской полиции настигли наших товарищей подпольщиков, а венская полиция арестовала Бела Куна по наущению шпиков из эмиграции. Бела Кун в Вене! Спрашивается, зачем приехал Бела Кун в Вену? Что ему здесь понадобилось? Печать международной буржуазии, которая при вести об аресте пришла в свое обычное истерическое состояние, ответила, ничуть не смущаясь. Разумеется, он хотел подготовить мятеж. Разумеется, он потому и приехал в Вену, чтобы создать здесь тот самый легендарный, охватывающий Балканы, Малую Азию и Среднюю Европу «большевистский центр», который существует только в обезумевших мозгах международной полиции и всей антибольшевистски настроенной буржуазии. Он, разумеется, для того и прикатил в Вену, чтобы «сделать» в Венгрии «вооруженное восстание», новую Венгерскую советскую республику. А буржуазная Венгрия придумала и того чище: он потому приехал в Вену, чтобы отправиться в Венгрию так же, как сделал Наполеон, который с острова Эльба внезапно приехал во Францию, и тогда «вся французская нация» перешла на его сторону. Вот и Бела Кун хотел нанести Венгрии такой же удар: появиться и переманить на свою сторону всю нацию. На каких же глиняных ногах стоит консолидация, если так страшно для нее появление одного человека. Видно, вся эта стабилизация попросту карточный домик, иначе разве стали бы всерьез считаться с тем, что появится один человек и весь народ пойдет за ним?
…В страхе, вызванном арестом Бела Куна, отразился весь ужас перед ведущей партией венгерского рабочего класса и крестьянства, перед Коммунистической партией Венгрии, весь ужас перед тем, кто руководит ею, направляет ее.
Пьяные вопли в стане буржуазии, все эти крики: «Смерть Бела Куну!» — относятся не только к первому бойцу славной рабочей власти 1919 года, не только к отважному и образцовому руководителю революционной эпохи 1919 года, не только к прошлому, но и к настоящему и будущему. С арестом товарища Куна Коммунистическая партия Венгрии попала под обстрел международной и венгерской буржуазии».
Мы приведем несколько слов и из другого воззвания;
«К мировому пролетариату.
Гонимая, загнанная в подполье Коммунистическая партия Венгрии, партия венгерского революционного рабочего класса, обращается к вам за быстрой помощью, за отважным содействием, Идите, действуйте, не допустите, чтобы правительство австрийской буржуазии выдало вождя нашей партии товарища Бела Куна убийцам венгерских рабочих…
…Мировая буржуазия исходит пеной от ненависти, она хочет отомстить товарищу Бела Куну за то, что он боролся в авангарде партии, которая в центре Европы первая после русских братьев развернула знамя коммунизма. Вот чего не могут ему простить! Вот почему требуют его смерти!
…Вы должны воспрепятствовать выдаче Бела Куна! Международный пролетариат обязан сделать все, чтобы товарищ Бела Кун не попал в руки палачей!
…Не позволяйте восторжествовать венгерским графам, попам, банкирам и заводчикам.
Возьмите под свою защиту право убежища для венгерских революционеров!
Защитите товарища Бела Куна, отважного борца мировой революции!
Центральный Комитет Коммунистической партии Венгрии.
Будапешт, 17 мая 1928 года».
А Бела Кун тем временем готовился к процессу. Его письма из тюрьмы свидетельствовали о том, что он уверен в солидарности международного пролетариата, уверен, что его освободят и он снова сможет бороться в первых рядах КПВ за Вторую Венгерскую советскую республику. В каждом письме он просил нас не поддаваться малодушию, не тревожиться, ибо это только затруднило бы его положение. Он чувствует себя хорошо. Убежден в том, что, несмотря на все трудности, борьба, которую он ведет, увенчается победой.
Он писал нам и о кампании в печати, которая велась с двух сторон. Гордился бешеной ненавистью к нему буржуазии и был растроган солидарностью международного пролетариата. Ему приятно было и внимание венгерских политэмигрантов, которые жили в Вене. Невзирая на трудные условия жизни, они всячески пытались облегчить его положение. (Помню, одна женщина прислала ему в тюрьму маленькую подушку, чтобы ему не приходилось спать на тюремной соломенной подушке.)
Следствие по делу Бела Куна и его товарищей продолжалось три месяца. Потом назначили суд.
Наступили очень тревожные дни. В газетах писали о том, что хортисты намерены судить Бела Куна, как обыкновенного злоумышленника, и поэтому требуют его выдачи. Требование их было поддержано превосходно организованной кампанией в печати. Бела Куну предъявлялись самые немыслимые обвинения. Широко обсуждалась его революционная деятельность, участие в российской гражданской войне, в работе КП Венгрии во время пролетарской диктатуры и после свержения ее. Все это сдабривалось горами клеветы и лжи с той целью, чтобы австрийскому правительству ничего не оставалось, как только выдать его.
«Революционный пролетариат под руководством коммунистических партий, — читаем мы в журнале «Уй марциуш», — стал во всем мире на защиту вождя венгерской революции и его товарищей. Из уст в уста, из страны в страну летит лозунг:
Руки прочь от первого солдата!
Руки прочь от Бела Куна!
Российский пролетариат ценит товарища Куна не только как вождя венгерской пролетарской диктатуры, но и как отважного борца русской революции. Грандиозными демонстрациями ответил он на сообщение о том, что Бела Куна хотят выдать венгерским палачам. Рабочие Москвы и Ленинграда, донецкие шахтеры, весь русский пролетариат от Харькова до Владивостока требовал на митингах освобождения товарища Куна».
В Москве в числе прочих был созван митинг протеста и в Малом театре. Председательствовал Луначарский. Он перевел на русский язык написанное по этому поводу стихотворение Антала Гидаша и сам прочел его. Выступало много писателей, в том числе и Маяковский. Находившийся в эту пору в Москве известный мексиканский художник Диэго де Ривера нарисовал портрет Бела Куна, который распространялся в виде почтовых открыток.
Не отставали от трудящихся заводов, предприятий и научных учреждений и политэмигранты, жившие в Советском Союзе. Они тоже устраивали митинги протеста, требуя освобождения Бела Куна. На одном из таких митингов председательствовал Деже Бокани. Помню — это было, кажется, в клубе пищевиков, — вдруг поднялся мой восьмилетний сын Коля и, не спросившись меня, сказал: «Обратитесь, пожалуйста, к пролетариату всего мира, — слышу я с другого конца зала его голос, — чтобы он сделал все ради моего папы, Бела Куна…» «Русский пролетариат, — читаем мы в «Уй марциуше», — не ограничился митингами протеста, он и иным способом пытался стать на защиту наших арестованных товарищей. Так, например, Исполком Коминтерна обратился с призывом ко всем братским партиям, примеру его последовал и Профинтерн. Съезд русских ученых и съезд врачей не только телеграфно выразил свой протест против ареста, но одновременно обратился с призывом к ученым и интеллигенции всего мира, чтобы они не допустили выдачи товарища Куна. Резко заклеймили они клеветников: «Русские ученые убеждены в том, что ученые и интеллигенция всего мира не потерпят направленных против Бела Куна позорных обвинений, которые объясняются тем, что он один из вождей революционного пролетариата».