Смотрят выжидающе. Ну да, не ответ.
- Ты – дитя. Я смотрю и вижу дитя. Чудесное. Красивое. Такое, которому радовалась бы любая мать и любой отец…
- Я и её не помню. Маму.
- Ксочитл тебя любит.
- Да… она… как мама, - и брови хмурятся. – Но говорить нельзя. Если сказать, то её убьют. Это правда?
- Попытаются, - кивнул Верховный. – Дело в том, что ты не только дитя, но и воплощение власти. Высочайшей. И тот, кто влияет на тебя, тоже получает часть этой власти. А кто может повлиять на дитя сильнее, чем та, что подарила жизнь? Или та, кого он почитает наравне?
- Я поняла, - девочка была серьезна. – Спасибо.
- Не за что. А вот в остальном… тебе доступно то, что не доступно ни мне, ни кому бы то ни было из взрослых. Ты можешь забрать жизнь. А можешь вернуть её. Это сродни тому, что делали боги. Но боги давно ушли. И люди привыкли к тому, что боги далеко. Более того, людям не нужно, чтобы боги возвращались.
- Как тот, который из золота?
- Да. Боги ведь могущественны. Настолько, что ни один смертный, будь он воин или даже маг, не сравнится с ними в силе. А стало быть, мы все тут станем не жрецами, воинами или владетелями земель, к слову которых прислушиваются те, что стоят ниже. Мы все станем игрушками в руках богов. А кому это нравится?
Она чуть задумалась.
- Каждый, кто оказывается рядом с тобой, он знает о твоей силе. И боится.
- Силы?
- И силы. И того, что дана она ребенку. Вдруг да ты обидишься и отнимешь жизнь? Или из прихоти? Каприза?
- А другие так не делают?
- Делают, конечно… как-то великий Император, живший задолго до твоего рождения, решил, что его оскорбляет вид увечных людей.
- И что он сделал?
- Велел их казнить.
- И казнили?
- Несомненно. Слово Императора – закон.
Впрочем, прожил он недолго, слег почти сразу после зимнего празднества, холодной воды напившись. Случается…
- И его тоже боялись?
- Да.
Как любого безумца. А дети ведь где-то совсем рядом… но эта девочка сидит на краю, мотая ногами в пустоте. И где-то там, внизу, видна россыпь огней. Во внутреннем дворе все еще царит суета. И надобно возвращаться. Сделать какое-то заявление, объявление, объяснение. Что-то, что гонцы развезут по храмам Благословенного города, а там и дальше. Слово, что будет сказано и успокоит людей.
Или нет.
Вряд ли Верховный способен найти такое слово, которое их успокоит.
- Звезды красивые. И небо, когда горело… я вспомнила огонь.
- Огонь?
- Да. Там, где я жила… я почти ничего не помню.
И маг уверяет, что это нормально, что утраченная память – суть следствие обряда. А может даже её специально убрали?
- Это тебя беспокоит?
- Нет. Пожалуй, нет… ты не разговариваешь со мной, как с ребенком. Некоторые… особенно один старается. Он привез мне кукол. И еще подарил девочек. Пятерых. Они глупые, - Императрица наморщила носик. – Хотят со мной играть. И кукол делят, делят… я сказала Ксочитл, чтобы не приводила их больше.
- Он хотел сделать тебе приятное.
- Да, я понимаю. Но… я ведь действительно… это странно. Иногда мне хочется играть. И куклы красивые. Ксочитл шьет им одежду. И мы смеемся. Она рассказывает сказки, и я слушаю. Мне нравятся её истории. А потом все это становится вдруг таким бессмысленным. Пустым.
Девочка обняла себя.
- И я вижу, что все… что неправильно. Что этот человек ищет способ повлиять на меня. Что ему нужна не моя радость, а взамен на куклы и девочек он хочет земель. Или золота. Или чтобы его кем-то назначили. Или не его.
- Это взрослая жизнь. Он просто привык так… твоему отцу дарили охотничьих соколов или вот собак. Лошадей. Наложниц.
- А взамен хотели того же?
- Земель. Чинов. Власти.
- Мир скоро погибнет.
- Верно. Но вряд ли это кого-то остановит… так ты вспомнила огонь?
Ведь не удалось найти ни семьи, где росло дитя, ни тех, кто помог появиться ему на свет. Впрочем, Верховный подозревал, что случилось это где-то под землей. Там, где стоял древний город. И надежно хранил свои тайны.
Поэтому и звезд она не видела.
- Он горел… ярко. И я любила на него смотреть. На свечках – другое. Их нужно было беречь, и потому огонь был слабым-слабым. Я его подкармливала щепками. Когда никто не видел. Но иногда меня брали туда, где горел камин. И огонь тогда был очень ярким. Сидеть рядом было тепло. Тогда я согревалась.
- Скажи… - Верховный поглядел на небо, начавшее светлеть. – Тот город, под землей, тебе он не показался знакомым?
- Не знаю, - она покачала головой. – По запаху разве что… там такой воздух. Не такой. Не как здесь. Дышать тяжело.
- Это есть.
- И дома тоже… но меня не выпускали. Из дома. И поэтому города я не видела. Да, - она сказала это чуть уверенней. – Дом… очень большой дом. Много людей.