- Так или иначе, именно вы не можете дать нам внятного ответа, мейстер Ломис. Что же касается моего обучения, то мейстер Крессен прекрасный специалист и учитель и он вполне компетентен в том, что и когда мне преподавать. Я лишь предлагаю собравшимся не отвергать теорию, что лежит прямо у нас под носом, ибо пока что у нас нет окончательного мнения в данном вопросе. – произнёс молодой Баратеон напрягшись и скрестив руки на груди.
- Будет вам всем, если мой брат, хочет высказаться, то не мешайте. Что ты хочешь этим сказать, Ренли? – прервал зарождающийся спор король, вновь давая слово своему младшему брату.
- Благодарю ещё раз, брат. Это я говорю к тому, что если всё сказанное этим Гарденером правда, то не идём ли мы против воли Семерых пытаясь поймать его? – увидев вскинутый кулак брата после этих слов, Ренли поспешил оправдаться. – Я не говорю, что нам следует покорно склонить перед ним голову. Однако, меня беспокоят слова, которые тот сказал в ту ночь.
- Кхм… И какие же именно? Те, где он обозвал наш род родом ублюдков? Или же те, где он заявлял о своих правах на одно из Семи Королевств? М? Ответь же мне, Ренли, пока я не разозлился окончательно. – процедил король внимательно глядя на лорда Штормовых земель.
- О последней битве, брат мой. Именно эти слова привлекли моё внимание и, думаю, не только меня, просто многие либо забыли о них, либо не хотят заводить разговор об этом. – ответил брату Ренли, стойко смотря в глаза короля.
- Ха! Я-то уже подумал, что ты о чём-то серьёзном. Этот смертник и так наговорил кучу чуши. Не забивай себе голову, парень… - отмахнулся король, но был прерван размеренным пением. Пением, что исходило со стороны, долгое время молчавшего, матриарха дома Тирелл.
- Когда падут драконы короля,
Что землю кровью обагрили,
Восстанет из земли сырой,
Тот воин с чашей золотой.
Осыпан пеплом черным сна,
Воспрянет он с семью дарами,
Вернется дабы всех спасти,
От тьмы и хлада защитить.
И в тот же предрассветный час,
Сразив то зло, что мы забыли,
Он сядет на дубовый трон,
В столице песен и садов.
Под сенью веры семерых,
Он будет миром коронован,
Озеленит он все края,
Что были сожжены дотла.
Он будет править краем мудро,
Щитом платить за добрый нрав,
Мечом платить за нрав суровый,
И милость для людей не забывать.
Венком увенчанный победы,
Семь лет правления войной,
Семь лет десятков за пером,
Семь сотен лет под мирным небом.
И вот когда настанет миг,
Покинет сей герой наш мир,
Услышав голоса богов,
Простор нам вечно завещая.
- Что… что эта за песня, матушка? – с легкой дрожью в голосе спросил Мейс Тирелл, первым осознав смысл строчек этой песни. – Она кажется такой знакомой.
- Не удивительно, ведь каждая уважающая себя мать Простора нет-нет да споёт эту песню хоть раз своему дитя. Удивительно, как ты признал её раньше Уилласа, Мейс. – покачала головой старуха.
- Я вспомнил, но боялся ошибиться. Откуда ты знаешь эту песню, бабушка? – подал голос наследник Тиреллов, что как и остальные, будто бы заворожённый, слушал хриплое пение урожденной Редвин.
- Мне это тоже интересно, леди Оленна. Что это был за бред, а? – теперь пришла очередь короля прийти в себя и услышанное ему ни капли не понравилось.
- Пророчество, ваше величество. Пророчество одной безутешной вдовы как мне помнится. Не так ли, мейстер Ломис? – обратилась старушка к старику, что кажется ушёл в себя во время песни.
- А… А? Да, конечно! Пророчество Линны Гарденер, в девичестве Крейн. Она изрекла его после того, как отбыла в Звёздную септу, чтобы нести вечное бдение по своему мужу, сыновьям и внукам, что погибли на Пламенном поле. Эту песню поют во многих домах Простора, а уж для крестьян она и вовсе стала практически народной. Неужели, леди Оленна, вы хотите сказать, что…