— Я тебя как-нибудь возьму посмотреть мою пьесу — пообещал Ник.
Но вместо того чтобы обрадоваться, Серена спросила с тревогой:
— Но ведь в театр, говорят, ходят в специальной одежде?
— Ты имеешь в виду вечернее платье? Да. А у тебя такого нет?
Она засмеялась:
— Нет, конечно. Что бы я в нем делала на ферме?
— Ничего страшного, — весело сказал он. — Я тебе куплю.
— И не думайте, мистер Николас, — строго одернула его мисс Твист. — Чтобы джентльмен сам покупал платье барышне! Это неслыханно! Нет, я сама куплю платье для мисс Серены!
— Ну хорошо, хорошо, — недовольно пробурчал Ник. — Только, ради всего святого, купи ей что-нибудь посовременнее. Я не могу позволить себе показаться на людях с девушкой, одетой как чучело.
Губы у Серены дрогнули. Она еще не слышала, чтобы он так грубо разговаривал.
Но через несколько минут, когда мисс Твист ушла готовить чай, Ник снова пришел в хорошее расположение духа.
— Извини меня, — обратился он к Серене. — Я не хотел тебя обидеть, просто мне казалось, что я выберу для тебя кое-что получше, чем Эмма с ее чудовищной старомодностью.
— Это потому… потому, что вам хочется сделать мне подарок, или потому, что вы боитесь, что я могу опозорить вас перед всеми? — спросила она, глядя прямо ему в лицо.
— Потому, что хочу сделать тебе подарок, разумеется, — заверил он ее.
— Мисс Твист?
— Да, дорогая?
Они ехали на верхней открытой площадке автобуса, направляясь к дому Ника. Серена молчала с того самого времени, как они вышли из дому.
— А вам разве не нравится… мистер Ханслоу?
— Конечно же нравится, — возмутилась мисс Твист.
— Но иногда вы так говорите, как будто сердитесь на него…
Старая экономка немного замялась.
— Да, ты знаешь, временами он выводит меня из себя, — согласилась она. — Видишь ли, он из тех людей, которым всегда везет. Ребенком он жил в одном из самых богатых и блестящих домов Лондона. Его родители обожали своего единственного сына. К тому же они могли позволить себе все, что душа пожелает, и Ника, разумеется, избаловали.
— Значит, он избалованный? — серьезно спросила Серена.
— Нет, дело в другом. Он просто привык жить по высшему классу. Потом, когда ему было двадцать пять, его постигло первое настоящее горе: умерли его родители. Он очень долго горевал. С другими людьми постоянно происходят такие вещи, но он не понимал, как это могло случиться с ним. Вот он и ушел с головой в сочинительство. Это смогло его утешить и отвлечь от горьких мыслей.
— И его пьеса имела успех? — с нетерпением спросила Серена.
— О да, — равнодушно откликнулась мисс Твист. — Она идет в театре уже около года, и зал полон каждый вечер.
— Как замечательно, — мечтательно произнесла Серена. — Как бы мне хотелось посмотреть эту пьесу.
— Хм! — задумчиво отозвалась мисс Твист. — Пожалуй, верно. Впрочем, должна сказать, что мне самой это не очень по вкусу. Все же есть вещи, которые не пристали порядочной леди, а мисс Чейл, которая там играет…
— Мисс Чейл? — Серена захлопала глазами.
— Да, она играет главную героиню, — объяснила мисс Твист. — Поговаривают… — Она помолчала. Потом с неохотой продолжила: — Ходят слухи, что они с мистером Николасом…
— О! Они что — обручены? — воскликнула Серена.
— Нет, дело еще не зашло так далеко. Но… они, так сказать, увлечены друг другом.
— О! — Серена снова захлопала ресницами. — А как вы думаете — его новую пьесу тоже ждет успех?
— Да, мисс Серена, я в этом не сомневаюсь, — твердо сказала мисс Твист. — Я же вам говорила: ему всегда везет!
Глава 2
Cерена была озадачена, когда узнала, что квартира Ника находится в Манеже.
— А я думала — манеж — это там, где выгуливают лошадей, — разочарованно сказала она.
— Да, когда-то так и было, — кивнула мисс Твист. Они шагали по нагретой солнцем мостовой к его дому. — Но сейчас в городе, как ты понимаешь, очень мало лошадей, и люди селятся где угодно, особенно если рядом с домом есть гараж. В наши дни, — неодобрительно заявила она, — иметь гараж стало важнее, чем сам дом.
Когда Серена увидела дом Ника, то влюбилась в него с первого взгляда. Она даже вскрикнула от радости, взглянув на два маленьких деревца по обе стороны от крыльца.
— Здесь когда-то были конюшни, — заметила мисс Твист, открывая дверь. — Каретный сарай теперь переделали под гараж для машин мистера Николаса и мистера Джона. Он снимает квартиру здесь же.
Не успели они дойти до деревянной лестницы, как над перилами показалась голова Ника.
— Эмма! Ты очень кстати! — радостно воскликнул он. — Я только что сжег сковородку и не представляю, как ее теперь отчистить. Ты мне не покажешь, как это делается?
— Когда-нибудь я тебя поймаю на слове, — сурово пообещала пожилая дама. — На самом деле ты хочешь попросить, чтобы я сделала это сама.
Он беспечно обнял ее за плечи и чмокнул в щеку.
— Правда, славная моя? Неужели я такой лентяй? Да, наверное, ты права.
— Вот это верно, — все так же сурово согласилась она. — Так, мисс Серена…
Ник взял Серену за руку и помог ей подняться по последним ступенькам.
— Серена, скорее на помощь! Защити меня от Эммы, — трагически прошептал он. — Посмотри сама и скажи — разве тут надо убираться? У нас же тут истинный рай!
Когда-то здесь был сеновал — это выдавали оставшиеся на потолке стропила. Но большая дверь, через которую сено скидывали во двор, была убрана, и вместо нее устроено арочное окно. По трем сторонам комнаты вдоль стен тянулись обшитые набивным ситцем диваны. Дымчато-серый персидский кот нежился на утреннем солнышке.
Но больше всего Серену поразила сама комната. В одном конце удобно расположился под застекленной крышей мольберт, на котором стояло незаконченное полотно. Рядом с ним на кухонном столе была разложена целая коллекция тюбиков с краской.
— Это мастерская Джона, — объяснил Ник. — Теперь идем ко мне. — Подхватив Серену под локоть, он повел ее в другой конец комнаты.
Там стоял письменный стол, заваленный книгами и пачками бумаги. Посередине стола стояла большая серебряная чернильница.
— Так, что у нас еще есть? Вот прекрасный костюм-тройка. Ношу его целый год, а он все как новенький. А вот — шедевры Джона. — Он небрежно махнул рукой на стену.
Серена медленно подошла к картине, которая висела ближе к ним. Там была изображена темноволосая девушка. Она сидела на том низеньком диванчике под окном, который стоял сейчас у Серены за спиной, и играла с котенком — видимо, это был тот самый персидский кот в детстве. Смеющееся лицо девушки было повернуто к зрителю и смотрело с полотна прямо на Серену. Это лицо поражало своей красотой.
Серена смотрела на портрет, не в силах оторваться. Она совершенно не замечала, что Ник стоит рядом, тоже глядя во все глаза, но уже на лицо самой Серены. Ему вдруг очень важно стало понять, как воспримет эта девочка портрет, который, как он не сомневался, был лучшей работой Джона.
— Какой живой портрет, — прошептала Серена едва слышно. — Я бы, наверное, ее узнала и в жизни.
— Нет, ты бы ее не узнала, — с уверенностью сказал Ник. — Потому что на портрете эту живость придает ей вдохновение Джона, а в жизни она не такая.
— Что вы имеете в виду? — удивилась она.
— Эта девушка, — он презрительно указал на портрет черенком трубки, — глупа как пробка. Красива — да, не спорю. Джон оживил ее своим талантом.
Серена молча покачала головой и перешла к другой картине, а Ник остался на месте. Его поразила глубина и чуткость натуры этой девушки. Откуда у этой деревенской простушки такая утонченность суждений?
Вошла мисс Твист, и Ник точно очнулся от забытья.