И моя батарея мчалась по автостраде на запад.
Моя батарея…
Она уже непохожей была на ту, которой командовал капитан Недогонов. Я свез старые полковушки на склад и взамен получил отличные «дивизионки» со «студебекерами» впридачу. Кроме всего, мне придали взвод автоматчиков и радиста.
Я получил особое задание…
11
Шоссе пересекало ухоженный лес из шеренг сосенок. Они стремительно надвигались густой стеной, и тут же мелькали ряды, исчезали за боковым стеклом гудящего «студебекера». Я нетерпеливо поглядывал по сторонам.
Не успеем! Не догоним!
Перевалили через холм, открылась долинка с рощицей выстроенных елочек. По обеим сторонам дороги неожиданно гуськом побежали пышно цветущие белые яблоньки.
— Товарищ комбат! — крикнул радист, свесившись с кузова. — Танки! Вон справа выползают!
Я поднес к глазам бинокль и на серых расплывающихся громадах, появившихся из-за леса, увидел звезды. Белые пятиконечные звезды… Американцы? Но почему они здесь?
Я остановил машину, соскочил на землю и позвал радиста.
— Американские танки? — закричал в наушниках начальник штаба полка майор Лобанов. — Не ошибаешься, Кондырев?
Взглянув на карту, заложенную под целлулоид планшета, я назвал место встречи с американцами. Вокруг меня собирались артиллеристы, ожидая приказа.
— Старший лейтенант Кондырев, слушайте приказ: американские танки пропустить, на провокацию не поддаваться. Докладывайте через каждые десять минут. Повторите приказ. Прием.
Я повторил приказ. Офицеры и солдаты, сгрудившиеся вокруг, все слышали. Машины с пушками съехали на бровку шоссе. Савченко с его автоматчиками я приказал залечь на опушке рощи, находящейся метрах в двадцати от дороги, и действовать по обстановке.
Танки уже вышли на прямую и приближались на большой скорости. Люки закрыты, стволы пушек медленно разворачиваются. Я в волнении оглянулся на застывшие «студебекеры» и показавшиеся в эту минуту беспомощные «дивизионки» с повернутыми назад стволами.
Горячий лейтенант Бондарин не выдержал, кинулся отцеплять последнюю пушку, которую еще можно было успеть развернуть.
— Назад, лейтенант Бондарин! — закричал я не своим голосом и бросился к нему. — Пушку на место!
— Ну что ты, комбат, делаешь! — воскликнул Бондарин и поставил ось прицепа на место. — Они же идут на изготовке. Упустили, упустили время!..
— Замолчи! — закричал я. — Паникер!
Я тут же застыдился этих слов, взял лейтенанта за руку и стал успокаивать его, как маленького.
Мы знали, что правый фланг нашего фронта заканчивает разгром штеттинской группировки немецких войск, а южнее нас идет наступление на Берлин, вот почему противник поспешно бежал на запад, бросая танки, пушки и боеприпасы. С одной стороны, немцы боялись попасть в окружение, а с другой — понимали, что неотвратимо наступает всеобщий крах фашистского государства и за преступления придется отвечать…
Неужели американцы, используя суматоху и неразбериху на этом участке фронта, решили перейти Эльбу и захватить как можно больше территории? Но это же может привести к прямому столкновению!
Высокие неуклюжие «патоны» приближались к нашей колонне. Головной танк повернул пушку прямо на нас. Бондарин выскочил на середину дороги и замахал руками. Но «патон», чуть замедлив ход, свернул в сторону и объехал лейтенанта, а затем увеличил скорость, обдав его выхлопными газами.
Я обругал Бондарина как только мог, одним словом, отвел душу, но тот лишь поморщился и принялся считать танки. Я радировал Лобанову, что в наш тыл прошло двадцать танков.
Минут через пять я получил приказ. Он был тревожным. Достичь Эльбы и занять круговую оборону у американской переправы.
Круговую оборону? Вот до чего дошло!
И мы помчались к Лабе. Река открылась неожиданно, за песчаным косогором, широкая и близкая. На той стороне виднелся такой же небольшой городок с игрушечными домиками под островерхими черепичными крышами и колокольней кирхи на низком берегу. Черной лентой реку пересекал мост.
— Немцы, комбат! — крикнул шофер, старшина Ерофеев.
— Вижу, старшина. А ты срезай угол… Заверни-ка в ближайшую улицу… И жми на всю железку!
У моста с ходу завязали бой, автоматчики отсекли противника от реки, пришлось развернуть пушку и пальнуть по дому, из которого бил пулемет. В плен сдалось мало. Человек тридцать с оборванными погонами и стрижеными затылками мы закрыли в сарае в ближайшем дворе и выставили часовых.