Поклонилась ей девица низёхонько, рассказала ей всё скромнёхонько.
Ну, Баба Яга её пожалела, накормила, напоила и спать положила. А наутро разбудила и дала ей два подарочка: серебряное пялечко с золотой иголочкой да хрустальный молоток и бриллиантовые гвоздики.
— Иди, — говорит, — к моей старшей сестре; она по всему свету летает, все страсти-напасти знает, может, она тебе путь укажет.
И пошла девица дальше.
Идёт она через леса дремучие, через пески зыбучие, через долины широкие, через потоки глубокие. Она год идёт и другой бредёт. Уже третью пару сапог железных истоптала, три посоха чугунных изломала, три хлебца каменных изглодала. Забрела в лес дремучий. И пути-дороги не видно, и спросить некого. Только кукушка кукует лесная, бездомная.
— Сестрица моя, сестрица, серая птица, тебе век куковать, а мне горе горевать, по лесам скитаться, слезами умываться, Финиста — ясна сокола искать.
Вдруг слышит — земля дрожит, ходуном ходит. Баба Яга в ступе летит, пестом погоняет, помелом след заметает. Увидела девицу, оземь грохнула, громким голосом крикнула:
— Ты что в моём лесу делаешь? От дела лытаешь али дело пытаешь?
Поклонилась ей девица низёхонько, рассказала ей всё скромнёхонько.
— Пять лет я шла, пять царств прошла, на этом месте все царства кончаются.
Ну, Баба Яга — костяная нога её пожалела и говорит:
— Знаю я Финиста — ясна сокола, он сейчас на заморской царевне жениться собирается. Иди, девица, не мешкай, ног не жалей, костей не береги; вот тебе клубочек маленький — брось его на дорогу: куда клубочек мой покатится, туда и путь держи.
Обрадовалась девица, Бабе Яге — костяной ноге в пояс поклонилась и в путь отправилась.
Бросила клубочек наземь; клубочек катится, лес расступается, девица вслед идёт. А лес всё реже и реже, вот и море синее, раздольное, а над ним, как жар, горят золотые.
Села девица у синего моря, стала серебряным яблочком по золотому блюдечку покручивать. В правую сторону повернёт, а на блюдечке все города заморские видны; в левую сторону повернёт, а на блюдечке все звери заморские видны. Собрался народ, дивуется. Вышла и царевна из дворца с мамушками да с нянюшками, с прислугою да служанками. Стала блюдечко да яблочко торговать. Ничего не хочет девица — ни серебра, ни золота.
«Пусти да пусти с Финистом — ясным соколом час перебыть».
Рассердилась царевна, а забаву хочется. Побежала она к Финисту — ясну соколу, приласкала его, приголубила да в волосы ему волшебную булавку и засунула. Заснул Финист — ясный сокол непробудным сном. Тут она к нему девицу и пустила.
Плачет над ним девица, убивается:
— Проснись, Финист — ясен сокол, я для тебя три пары сапог железных истоптала, три посоха чугунных изломала, три хлеба каменных изгрызла. Проснись, Финист — ясен сокол!
Спит Финист — ясен сокол непробудным сном. А час прошёл — царевна девицу из горницы выгнала.
Ну, на другой день села девица у синего моря, серебряные пяльцы держит; золотая иголочка сама вышивает, нитку к нитке кладёт. Стоит народ, дивуется. Вышла и царевна заморская с мамушками да нянюшками, со служанками. Стала забаву торговать. Ничего не хочет девица. Ни серебра, ни золота, ни скатного жемчуга.
«Пусти да пусти с Финистом — ясным соколом вечер перебыть».
Рассердилась царевна, ножкой топнула, ручкой хлопнула, а забаву-то хочется. Побежала к Финисту — ясну соколу, приласкала его, приголубила, в волосы волшебную булавку засунула. Заснул Финист — ясен сокол непробудным сном. Плачет над ним девица, убивается:
— Проснись, Финист — ясен сокол, я для тебя через леса прошла дремучие, через пески зыбучие, через долины широкие, через потоки глубокие. Проснись, Финист — ясен сокол, желанный мой!
Спит Финист — ясен сокол непробудным сном. А вечер кончился — царевна девицу из горницы выгнала.
На другой день села девица у синего моря, стала хрустальным молоточком по бриллиантовым гвоздикам поколачивать. Звон весёлый пошёл по всему городу. Народ собрался — дивуется. Ноги на месте не стоят, сердце в пляс зовёт. Вышла и царевна заморская, стала забаву торговать.
Ничего не хочет девица: ни серебра, ни золота, ни скатного жемчуга, ни каменьев самоцветных.
«Пусти да пусти с Финистом — ясным соколом повидаться».
Рассердилась царевна, а забаву-то хочется. Побежала к Финисту — ясну соколу, в волосы ему волшебную булавку засунула. Заснул Финист — ясный сокол непробудным сном.
Плачет над ним девица, убивается:
— Прощай, Финист — ясный сокол! Всё я заморской царевне отдала, ничего у меня не осталось. Нашла я тебя, да в недобрый час, живого, а словно мёртвого. Прощай, Финист — ясен сокол, желанный мой!
Стала она с ним прощаться и уронила ему на глаза слезу солёную. Знать, слеза та была жгучая. Проснулся Финист — ясен сокол, узнал девицу, брал её за руки белые, целовал в уста сахарные. И собрал он людей рода разного: бояр, крестьян да служилый люд — и велел им думу думать: с какой женой ему век вековать? С той, что его выкупала, или с той, что его продавала? С той ли, что для него леса дремучие, пески зыбучие прошла, три пары сапог железных истоптала, три посоха чугунных изломала, три хлеба каменных изглодала, или с той, что его за забавы отдавала?
Думали люди русские три дня и три ночи, а потом в пушку выпалили и решили: быть ему с той женой, которая его выкупала, а ту, которая его продавала, вон из царства прогнать. Так и сделали.
Был там пир на весь мир. Я на том пиру была, мёд и пиво пила, по подбородку текло, а в рот не попало.
Марья Моревна
некотором царстве, в некотором государстве жил-был богатырь Фёдор Тугарин; были у него три сестры красавицы: Марья-девица, Ольга-девица и Анна-девица.
Отец и мать у них умерли; умирая, сыну наказывали:
— Кто первый за твоих сестёр станет свататься — за того и отдавай, при себе не держи долго.
Раз пошёл Фёдор Тугарин с сёстрами во зелёный сад погулять; вдруг нашла на него туча чёрная, стала над садом гроза страшная.
— Пойдёмте, сестрицы, скорее домой, — говорит Фёдор Тугарин.
Только пришли в избу, как грянул гром, раздвоился потолок и влетел к ним в горницу ясен сокол; ударился сокол об пол, сделался добрым молодцем и говорит:
— Здравствуй, Фёдор Тугарин, я не гостем к тебе прилетел, а сватом: хочу у тебя сестрицу Марью-девицу посватать.
— Если люб ты сестрице, Марье-девице, я её не унимаю, пусть за тебя идёт.
Марья-девица согласилась; сокол женился и унёс её в своё царство.
Дни идут за днями, часы бегут за часами — целого года как не бывало.
Раз поехал Фёдор Тугарин с сёстрами-девицами на охоту, затравил красного зверя; вдруг ударил гром, распалилось небо, взлетел орёл… ударился орёл о сырую землю, сделался добрым молодцем.
— Здравствуй, Фёдор Тугарин, прилетел я к тебе сватом, отдай за меня Ольгу-девицу.
— Если ты люб Ольге-девице, пусть за тебя идёт, я с неё воли не снимаю.
Вышла Ольга-девица за орла замуж, и унёс он её в своё царство.
А тут налетел и чёрный ворон, забрал замуж Анну-девицу. Остался Фёдор Тугарин один-одинёшенек.
Скучно стало ему в родимом дому, сел он на доброго коня и поехал себе счастья искать.
Вот едет-едет и наехал на бранное поле; лежит на поле чужая рать — сила побитая. Русских богатырей на поле мёртвых нет.