— Это верно. Мистер Рафферти должен выкупить закладную.
— За два миллиона долларов, вы сказали.
— Да. Плюс двадцать пять процентов за пятнадцать месяцев, плюс разумный доход на это вложение.
— Я готов предложить два миллиона долларов за все, — предложил Мэттью.
— Это не покроет даже расходов по закладной.
— Вы обсудите это с мистером Рафферти?
— Я знаю, что он отвергнет такое предложение.
— Не понимаю, почему? Земля в этом районе города стоит всего лишь сто тысяч за акр.
— Более двухсот тысяч, — поправил Макгаверн.
— Шесть миллионов долларов — невероятная сумма за эту собственность.
— Мистер Рафферти уже отказался от предложения в четыре миллиона долларов.
— Что думает по этому поводу мистер Вард?
— Мистер Вард еще не получил решения суда. Вы даже не поняли всей сути дела, мистер Хоуп.
— Объясните!
— Вард хочет вернуть свои два миллиона, плюс проценты, плюс судебные издержки. Если вы делаете приемлемое предложение прямо сейчас, в эту минуту — честно говоря, мистер Хоуп, два миллиона это смешная цифра — мы все еще не сможем совершить сделку до… ну, еще в течение месяца. Может быть, еще дольше? Ради удобства, скажем, за шестнадцать месяцев. Это где-то чуть больше сорока тысяч в месяц, плюс-минус пеня; в общей сумме — шестьсот шестьдесят шесть тысяч и судебные издержки. Мы все хорошо знаем, сколько в наше время берут юристы, не так ли? Добавьте сюда возвращение двух миллионов долларов за шесть процентов, и, я должен сказать, у нас уже набегает около четырех миллионов.
— Я бы сказал, ближе к трем миллионам, — поправил его Мэттью. — А что подумает об этом мистер Рафферти? Оплата полностью и никакой закладной. Посчитайте, ваш клиент получит полмиллиона, а остальное — Вард. Они оба сэкономят кучу времени и денег на бесконечные разбирательства и…
— Я не представляю интересы мистера Варда, — ответил Макгаверн.
— Ну, а что вы думаете о том, что мистер Рафферти получит полмиллиона? Если Вард добьется своего и получит запрет на продажу — вашему клиенту ничего не достанется.
— М-м-м-да, — пробормотал Макгаверн.
— Что вы об этом думаете?
— Мне нужно поговорить с ним.
— Не могли бы вы с ним связаться? И если бы вы сказали мне, где найти мистера Варда, то я мог бы с ним немедленно переговорить.
— Его офис в Ньютауне, — ответил Макгаверн.
Послеполуденное солнце заливало комнату. Тутс мигнула.
— В Ньютауне?
— Эндрю Вард — негр, — ответил Макгаверн.
Воинственного вида медсестра, ответственная за камеру хранения, в белой униформе, как и все остальные сестры в госпитале, носила на груди табличку, гласившую, что ее имя Дороти Пирс, поэтому Уоррен посчитал ее законной медсестрой; хотя, почему они используют квалифицированный медперсонал в таком отделении, где хранятся личные вещи пациентов, ему было трудно понять.
Он задержался у главного входа, чтобы узнать о состоянии Мэттью, а затем отправился на лифте в самые глубины госпиталя. Дороти Пирс объяснила Уоррену, что он не может посмотреть записную книжку Мэттью Хоупа.
— Почему? — спросил он. — Вы только что сказали мне, что у него была записная книжка, когда его привезли в госпиталь.
— Точно, она у него была.
— И что?
— Это — его личная собственность.
— Я всего лишь хочу посмотреть на нее.
— С какой целью?
— Чтобы скопировать…
— Это будет нарушением прав человека.
— Вы не дали мне закончить предложение.
— Я слышала достаточно, чтобы…
— Но вы не знаете, что я хотел бы переписать.
— Так что же вы хотели бы переписать, мистер Чемберс?
— Расписание его встреч на предыдущей неделе.
— Это будет нарушением правил. Я не хочу даже слышать об этом.
— Мисс Пирс…
— Миссис Пирс.
— Миссис Пирс, мой самый лучший друг лежит наверху в очень тяжелом состоянии, и я пытаюсь выяснить, что он делал на прошлой неделе, что вызвало это нападение на него. Если вы не позволите мне взглянуть на его записную книжку…
— Я не позволю…
— Тогда мне придется попросить его партнера достать судебное разрешение.
— Не пугайте меня.
— Или его законный партнер или любой из дюжины полицейских детективов, которых я знаю…
— Например?
— Такого, как я, — произнес Морри Блум из-за его спины.
Записная книжка Мэттью была в шикарном кожаном переплете; он купил ее в одном из магазинов на «Люси Серкл». Когда они открыли ее календарный отдел, каждая неделя была разделена приблизительно на две части, четыре дня с понедельника до четверга по левую сторону разделительной линии, остальные три дня — справа. Уоррен сделал ксерокс этой странички в канцелярии госпиталя, где возражения воинственной медсестры были, наконец, преодолены, когда Блум предъявил ей свои документы.