Имя А. Я. Аросева вписано в историю Октября в числе других большевиков — руководителей Московского вооруженного восстания. В канун Октябрьских событий он был секретарем большевистской фракции Московского Совета солдатских депутатов, членом бюро военной организации при МК и одним из редакторов газеты «Деревенская правда». В дни вооруженного восстания в Москве Аросев командовал войсками штаба при Военно-революционном комитете. Во время боев против белогвардейцев он не только координирует действия красных отрядов, но и сам сражается на передовых позициях. Эпизоды военных действий, введенные в ткань его повестей и рассказов, отнюдь не художественный вымысел, а сущая, лично пережитая действительность. Правда, преломлявшаяся в сознании писателя как факт жестокого, но трезво осознанного дела.
В каких же условиях формировался этот характер бойца ленинской гвардии, что способствовало зарождению пытливого ума, глубоко проникавшего в самую сущность человеческой натуры, создавая изумительные по широте охвата картины рождении нового социального мира.
А. Я. Аросев родился в 1890 году в Казани, в семье портного. Яков Михайлович Аросев некоторое время имел свою мастерскую, но быстро разорился и умер в ноябре 1913 года в казанской окружной больнице от кровоизлияния в мозг.
Мать Александра, Мария Августовна Аросева, была дочерью народовольца. Дед по матери, Август Гольдшмидт, прибалтийский немец, принимал активное участие в деятельности митавской организации «Народной воли» и за это был сослан в Пермь. Его дочь стала женой Якова Аросева: мужественная и решительная, она без раздумий, без приданого пошла за любимым человеком.
Александру Аросеву, как видим, было кому наследовать. Он принадлежал к третьему поколению революционного рода. Мать, Мария Августовна, всю жизнь активно помогала сыну и его товарищам в подпольной работе, позднее, после Октября, много сил отдавала просвещению крестьян — как член Совета города Спасска под Казанью.
Этот наследственный фактор был основополагающим. Вторым послужило само время. В четырнадцать лет Александр остро переживает трагедию и позор русско-японской войны и ужас 9 января 1905 года. Уже осенью этого года он выходит на баррикады Казани, стреляет по казакам и жандармам из револьвера, подаренного дедом-народовольцем.
Товарищи, верные друзья — третий фактор, определивший гражданскую судьбу Александра. Ему очень повезло с друзьями. Быть может, потому, что сам он умел быть верным другом и отличным товарищем. В 1-м реальном училище Казани выделились и стали собирать вокруг себя революционную учащуюся молодежь «четыре мушкетера» — Виктор Тихомирнов, Николай Мальцев, Александр Аросев и Вячеслав Скрябин (В. М. Молотов). Дружба их кончилась только со смертью.
К началу XX века в Казани выросли крупные заводы и фабрики. Знаменитые волжские пароходства держали здесь свои конторы и пристани. Здесь же трудился многонациональный люмпен: русские, татары, украинцы, чуваши, башкиры…
Цари отправляли сюда в изгнание непокорных поляков и кавказцев. Ссыльные народовольцы селились в Казани, женились, рожали детей, передавали им свой бунтарский дух, свой революционный идеализм.
Удивительным организмом был Казанский университет, один из старейших в России. Неодолимая тяга к науке и столь же неодолимая революционность издавна определяли настроение студенчества. Как сказано в одном из протоколов студенческой сходки, студенчество «отдавало примат революционной деятельности пред академическими занятиями».
На этой благодатной почве пробился в свое время один из первых в России ростков марксизма — группа Федосеева. Ленин, Бауман, Свердлов, Куйбышев, Киров, Горький — оставили в Казани частицу своей молодости. Казани предопределено было стать как бы подготовительным классом для многих революционеров.
Таково место рождения и юности Александра Аросева.
Теперь нам приходится удивляться, как эти пятнадцати-шестнадцатилетние мальчишки сумели самостоятельно разобраться в той путанице революционных и псевдореволюционных учений, в той пестроте политической и социальной жизни, в том кошмаре реакции после 1905 года, в сетях которых металась тогда все огромная Россия. Их никто не учил, никто не направлял на изучение трудов классиков марксизма — наоборот, за это их исключали из учебных заведений, избивали нагайками, за ними следили шпики, их квартиры обыскивали… Но они продолжали собираться тайно, конспиративно, читали запрещенную литературу, стремясь разумом понять то, что столь сильно всколыхнуло их гражданские чувства. Они поняли, что революция — это не крики «ура» и выстрелы по жандармам. Они рано осознали, что революция — это великая и мудрая наука, и с молодым задором, с жаждой неутолимой принялись постигать эту науку.