- Ее зовут Дымка?
- Да, а что?
- Вспомнил сегодняшнюю ночь. Будь у меня лошадь, я бы, наверно, взял Коноваленко.
- Дымка для этого не годится. Незнакомцу на ней не усидеть, мигом сбросит. Талантливые лошади часто с норовом. Как и люди. Эгоистичны и капризны. Мне иной раз кажется, будто она хочет, чтобы я повесил в денник зеркало. Но бегает она резво.
Вернулась Кристина, нагруженная коробками с пиццей и газетами, и сразу ушла.
- Она что, есть не будет? - спросил Валландер.
- У девушек своя компания в конюшне, - сказал Стен Виден. - У нас там есть маленькая кладовочка. - Он полистал лежавшую сверху газету. Один из заголовков привлек его внимание. - Про тебя пишут.
- Не хочу я ничего слышать. Рано пока.
- Как скажешь.
Когда Стен Виден позвонил в третий раз, ему наконец ответили. Трубку сняла Линда. Валландер слышал, что она упорно задает вопросы. Но Виден сказал только то, что велено.
- У нее гора с плеч свалилась, - сказал он, положив трубку. - Обещала не уезжать.
Они принялись за пиццу. На стол вспрыгнула кошка. Валландер угостил ее, причем заметил, что от кошки тоже пахнет конюшней.
- Туман рассеивается, - сказал Стен Виден. - Я когда-нибудь говорил тебе, что побывал в ЮАР? Это я к слову, по поводу твоего рассказа.
- Нет, - удивился Валландер. - Я не знал.
- Когда с оперой ничего не вышло, я решил уехать. Подальше от всего, ну, ты помнишь. Надумал стать охотником на крупную дичь. Или искателем алмазов в Кимберли. Книжек начитался, не иначе. Вот и отправился туда. Приехал в Кейптаун, но провел там всего три недели - этого мне хватило с избытком. Я сбежал. Вернулся домой. А после смерти отца потихоньку занялся лошадьми.
- Сбежал?
- Видел бы ты, как там обращаются с чернокожими. Я со стыда сгорел. В собственной стране они ходили с шапкой в руке да еще просили прощения за то, что существуют. В жизни не видал такого кошмара. Никогда не забуду.
Виден утер рот и пошел в конюшню. А Валландер размышлял о его словах. Н-да, очень скоро придется съездить в управление, в Истад.
Он наведался в комнату, где стоял телефон. И нашел то, что надо. Полбутылки виски. Отвернул крышку и как следует хлебнул, раз-другой. За окном проехал на гнедой лошади Стен Виден.
Сперва меня обокрали, думал Валландер. Потом взорвали квартиру. Что дальше?
Он опять лег на диван и натянул одеяло до самого подбородка. Жар оказался выдумкой, головная боль прошла. Хочешь не хочешь, а придется вставать.
Виктор Мабаша мертв. Коноваленко застрелил его. Вокруг дознания по поводу пропажи и смерти Луизы Окерблум сплошные трупы. Выхода нет. Как же все-таки схватить Коноваленко?
Немного погодя он уснул. И проснулся только спустя четыре часа.
Стен Виден сидел на кухне с вечерней газетой в. руках.
- Ты в розыске, - сказал он.
Валландер недоуменно посмотрел на него:
- Кто?
- Ты, - повторил Стен Виден. - Ты объявлен в розыск. По всей стране. Кроме того, между строк можно вычитать, что у тебя временное умопомрачение.
Валландер выхватил у него газету. Его фотография, а рядом Бьёрк.
Стен Виден сказал правду. Он в розыске. Как и Коноваленко. Вдобавок его подозревают в невменяемости.
Он с ужасом посмотрел на Стена Видена:
- Позвони моей дочери.
- Уже позвонил, - ответил тот. - Сказал, что с головой у тебя по-прежнему все в порядке.
- Она поверила?
- Да. Поверила.
Валландер сидел не шевелясь. Потом принял решение. Что ж, он сыграет роль, которую ему отвели. Истадский комиссар уголовной полиции, не вполне вменяемый, исчезнувший и объявленный в розыск. Так он получит то, в чем более всего нуждается.
Время.
Увидев Валландера в тумане неподалеку от моря, на поле, где паслись овцы, Коноваленко с удивлением признал, что встретил достойного противника. Произошло это в ту самую минуту, когда пуля настигла Виктора Мабашу и он, уже мертвый, падал навзничь. Коноваленко услышал в тумане крик, резко повернулся и одновременно прянул в сторону. Тогда-то он и увидел его, слегка располневшего провинциального полицейского, который снова и снова бросал ему вызов. Да, он явно недооценил этого человека. Затем у него на глазах Рыков упал, получив две пули в грудь. Прикрываясь трупом африканца, Коноваленко пятился по прибрежному склону, зная, что Валландер пойдет за ним. Полицейский не отступит, и он очень опасен.
В густом тумане Коноваленко бежал вдоль берега. На бегу связался с Таней по мобильному телефону, который был у него с собой. Таня ждала в машине на истадской площади. Меж тем Коноваленко был уже у ограды полигона и, выбравшись на шоссе, увидел щит с надписью «Косеберга». По телефону он руководил Таней, объясняя ей, как ехать, и постоянно призывая соблюдать осторожность. О смерти Владимира он не сказал ни слова. Успеется. Все это время он внимательно следил за окрестностями. Валландер был где-то рядом, этот первый опасный и беспощадный швед, какого он встретил лицом к лицу. Но вместе с тем Коноваленко не слишком доверял своему впечатлению. Валландер всего-навсего провинциальный полицейский. Что-то в его поведении вообще было не так.
Вот наконец и Таня. Коноваленко сел за руль, и они поехали к дому в Тумелилле.
- Где Владимир? - спросила она.
- Позже приедет, - ответил Коноваленко. - Нам пришлось разделиться. Я после съезжу за ним.
- А африканец?
- Мертв.
- Полицейский?
Он не ответил. Таня поняла, что операция прошла не вполне удачно. Коноваленко ехал с превышением скорости. Что-то мучило его, лишало привычного спокойствия.
Именно тогда, в машине, Таня поняла, что Владимира нет в живых. Она ничего не сказала, держала себя в руках, пока они не вошли в дом, где Сикоси Цики, сидя в кресле, встретил их равнодушным взглядом. Там она разрыдалась. Коноваленко ударил ее ладонью по щеке, раз, другой, третий, все сильнее. Но она билась в истерике, пока он не накачал ее транквилизаторами, причем в такой дозе, которая мгновенно ее усыпила. Все это время Сикоси Цики неподвижно сидел на диване, глядя на них. Коноваленко казалось, будто он на сцене, а Сикоси Цики - единственный внимательный зритель. Когда Таня отключилась - то ли уснула, то ли впала в беспамятство, - Коноваленко переоделся и налил себе стакан водки. Виктор Мабаша наконец был мертв, но он не испытывал долгожданного удовлетворения. Конечно, кое-какие чисто практические проблемы разрешились, в том числе щекотливая ситуация с Яном Клейном, но он знал, что Валландер придет за ним.
Этот не отступит, снова отыщет след.
Коноваленко залпом выпил еще стакан водки.
Африканец на диване - безмолвный зверь, думал он. Смотрит на меня в упор, без враждебности, без дружелюбия, просто смотрит, и все. Ничего не говорит, ни о чем не спрашивает. Если надо, сутками будет так сидеть.
Пока Коноваленко было нечего ему сказать. С каждой уходящей минутой Валландер подбирается все ближе. И ему необходимо перейти в наступление. Подготовка к заданию, к операции в ЮАР, пока подождет.
Коноваленко знал, в чем слабость Валландера. Вот в это уязвимое место он и нанесет удар. Но где находится его дочь? Где-то неподалеку, вероятно в Истаде. Однако не в квартире.
Через час у него сложился план действий. Правда, сопряженный с большим риском. Но он понимал, что в борьбе с этим странным полицейским без риска не обойтись.
Ключом к его плану была Таня, а поскольку она будет спать еще долго, остается только ждать. Ни на миг не забывая, что Валландер где-то там, в тумане и тьме, и что он подбирается все ближе.
- Как я понимаю, большой человек не вернется, - сказал вдруг Сикоси Цики. Голос у него был очень низкий, английский язык звучал певуче.
- Он совершил ошибку, - отозвался Коноваленко. - Оказался чересчур медлителен. Как видно, вообразил, будто есть возможность отступить. Но так не бывает.
В этот вечер Сикоси Цики не произнес более ни слова. Встал с дивана и ушел в свою комнату. Коноваленко подумал, что, несмотря ни на что, преемник, присланный Яном Клейном, нравится ему куда больше. Надо будет упомянуть об этом завтра, в разговоре с ЮАР.
Все, кроме него, спали. Шторы были плотно задернуты, и он опять налил себе водки.