— Не знаю. Мне показалось далеко...
— И ты... ты всегда так делаешь?
— Нет. Второй раз.
— И тот раз тоже не хотелось идти домой?
— Нет. Тогда деньги были. Просто мне не хотелось рыться в портфеле... Искать копейки...
— Олеся, я не понимаю — зачем ты это делала?
— Не знаю, — пожала плечами Олеся.
— Ну, что ж, пойдем домой, отведем Ингу, — как можно безразличнее сказала я.
— Хорошо, — сказала Олеся.
— А мама об этом знает?
— Наверное, нет. Она всегда приходит поздно.
— Но ты же знаешь, какая у нас с ней работа?
— Знаю. Тетя Лида, а в тюрьму нельзя взять с собой Ингу?
— Конечно, нет.
— Мне Ингу жалко — она будет без меня скучать.
— А мама? Разве мама не будет скучать?
— Наверно, тоже будет... «Бедная Ольга...» — подумала я.
— Олеся, разве в классе у тебя нет подруг? Ты всегда одна...
— Я не одна. Я с Ингой... В нашем классе есть, наверно, хорошие девочки, только... только мне с ними со всеми скучно.
— Почему?
— А! Тряпки, косметика, танцы... Сплетничают о мальчишках...
— А как ты относишься к тому... Ну, если девочки узнают про тебя?.. Что ты...
Олеся закусила губу, приостановилась.
— Пусть.
— Что пусть?
— Пусть узнают... Я же не украла, я просто взяла...
— Ты прекрасно понимаешь, что это не просто взяла. А если тебе захочется взять в магазине пальто или золотые часы? Или телевизор? Да и мало ли что тебе еще захочется...
— Пальто у меня есть. Часы тоже. И телевизор, — она улыбнулась на мою шутку.
— Но ведь и сырки в холодильнике, наверно, тоже есть?
— Лежат, — кивнула Олеся.
Мы подошли к дому. Поднялись на второй этаж. Олеся сняла с Инги ошейник и отперла дверь.
— Тетя Лида, что вам приготовить — кофе, чай?
— Чаю, Олеся.
— Сейчас поставлю чайник. Ингоша, пойдем со мной? — На мгновение она замялась, и мне показалось, что в глазах ее что-то прояснилось, ожило. Вот сейчас, сейчас она сядет в кресло, расплачется и все расскажет — что с ней происходит, о чем она думает, чем тревожится.
— Ты, кажется, что-то хотела спросить?
— Да. Мне... мне что-нибудь с собой брать?
Нет. Мне всего лишь показалось. Она просто безразлична ко всему, кроме собаки.
— А что бы ты хотела взять с собой?
— Не знаю. Наверное, кроме Инги — ничего...
Олеся ушла на кухню, а я вспомнила про черешню в портфеле, вынула кулек и отсыпала половину в вазу. Зашла на кухню, протянула Олесе вазу с черешней:
— Помой и угощайся.
— Спасибо, тетя Лида. Где вы их добыли?
— В овощном.
Олеся промыла черешню под краном, мы вернулись в ее комнату, и я села в кресло.
Странная девочка. Ни угрызений совести, ни беспокойства. Ничего. Совсем ничего. Как будто ничего не произошло, ничего не случилось... Я вглядывалась в нее, следила за каждым ее движением, ждала, что вдруг вздрогнет ее рука, сорвется голос... Но нет, Олеся была спокойна...
— А почему ты не позвонишь маме?
— Зачем? Она узнает и после. Можно оставить записку: «Я в милиции — украла в магазине сырок». Она прочтет и скажет: «Что за чушь?» Вы ведь знаете — она так и скажет... — Олеся присела на ковер к Инге.
Да. Она так и скажет. Ольга деловая женщина — она горит на работе. Она не любит тряпок — ходит вечно в одной и той же черной юбке и в черном свитере. Прическа у нее короткая, мужская. Она не любит возни на кухне, особенно мытья посуды. С мужчинами резка, насмешлива. Но сколько она от них ни отмахивается — они к ней в общем-то льнут. Но, насколько мне известно, в этом доме никто из них не оставался ни разу на ночь. Боже упаси, а что подумает Олеся! И что же? От Олеси откупились всем: ананасами, скрипкой, магнитофоном, книгами, собакой...
— Видишь ли, тебе сегодня же нужно обо всем рассказать в милиции. Просто обо всем. Иначе с каждым днем тебе все труднее и труднее будет жить. Я ведь понимаю, что не в сырках вовсе дело, но в чем именно — не знаю. А ты сама о себе знаешь все. Ты знаешь, кто ты и зачем живешь... И даже когда крадешь, то тоже знаешь, зачем крадешь... Ты девочка умная, ты все прекрасно понимаешь... Скажи, пожалуйста, тебе вот сейчас не хочется вернуться в магазин и снова взять что-нибудь?
— Н-нет.
— А в другой магазин?
— Тоже нет.
— Ну вот и прекрасно.
— Ой! Я про чайник забыла! — вскочила Олеся.
— Ты хочешь чаю? — спросила я.
— Нет.
— Тогда пойдем. Я тоже что-то расхотела.
— Можно я попрощаюсь с Ингой?
— Конечно.
Олеся сходила на кухню, выключила газ. Вернувшись, подошла к собаке, присела возле нее, обняла и стала гладить.
— Ингоша, ты у меня самая добрая, самая хорошая, ты не сердись на меня, не скучай без меня, пожалуйста... Ладно? Ты потерпи — подожди меня... Ладно, Ингоша?..